"Скотт Туроу. Личный ущерб " - читать интересную книгу автора

адвокатов округа Киндл он работал в одной из комиссий, я начал припоминать.
Для меня, воспитанного в традициях Юга, у Робби Фивора всего было "слишком".
Слишком красивый, причем хорошо об этом осведомленный. Слишком много
непокорных, жестких темных волос, о которых он проявлял большую заботу.
Робби был загорелым в любое время года и тратил на одежду слишком много
денег. Носил самые модные итальянские костюмы, носовые платки только очень
мягкие, из тонкого шелка, и все это в сопровождении слишком большого
количества ювелирных украшений. В лифте он говорил слишком громко, с большим
нажимом, не стесняясь посторонних. Вообще-то он говорил слишком много в
любом окружении. Робби Фивор, наверное, периодически мысленно повторял
перефразированный постулат Декарта: я говорю, следовательно, существую.
Теперь, разглядывая его, сидящего передо мной в кресле, я усмотрел в
этом весьма положительный момент. Робби был открыт. Напуганный вчерашним
визитом, все излагал с максимальной искренностью. По крайней мере то, что
касалось лично его. Как клиент он показался мне выше среднего.
Когда я спросил, что имел в виду агент, упоминая о ситуации в его
семье, Робби помрачнел.
- Тяжело больна жена, - пояснил он. - И мать тоже.
Пребывая в состоянии перманентного конфликта с медицинскими
учреждениями, Фивор, как многие адвокаты, занимающиеся делами, связанными с
причинением личного ущерба, свободно владел лексиконом врачей. Он коротко и
толково изложил суть дела. Мать в настоящее время находилась в частной
клинике-интернате в связи с сердечно-сосудистой патологией. Инсульт. С
женой, Лоррейн, дело обстояло хуже. Примерно два года назад ей поставили
диагноз: амиотрофический латеральный склероз, или сокращенно - АЛС. В
просторечии - болезнь Луи Герига <Генри Луис Гериг (1903-1941) - знаменитый
американский бейсболист, умерший от этой болезни.>. В данный момент Лоррейн
находилась в состоянии, близком к полному параличу. Исход стопроцентно
летальный.
- Самое скверное должно начаться не позднее, чем через год. Впрочем,
определенно никто ничего не знает. - Робби старался говорить спокойно, но
взгляд от ковра не поднимал. - В этом и вся проблема. Я не могу ее оставить.
Никак. О ней больше некому позаботиться.
Вчерашние посетители, видимо, на это и рассчитывали. Фивор либо сделает
то, что от него требуют, либо окажется в тюрьме. И тогда он не сумеет быть
рядом с женой в ее последние минуты.
Некоторое время мы молчали, затем я взял карточку Сеннетта, которую
Фивор положил на стол. Не будь ее, я бы засомневался, не ошибся ли Робби в
том, кем являлся этот человек, возникший вчера в дверях его дома.
Федеральный прокурор ведет надзор за несколькими сотнями дел, у него
девяносто два помощника, и чтобы он заинтересовался заурядным делом о
сокрытии налогов, пусть даже и преуспевающим адвокатом, и сам приехал к нему
домой поздно вечером, нужны необычайно веские основания.
- Вчера, когда я заявил, что собираюсь обратиться в Джорджу Мейсону, -
проговорил Фивор, - то есть к вам, Сеннетт заметил, что это "любопытный
выбор". Почему? Он вас ненавидит? Или считает слабым адвокатом?
- Тут все сложно, - ответил я. - Но мне кажется, Стэн имел в виду, что
мы с ним одно время довольно близко дружили.
- Хм... но ведь это хорошо. А?
Да, но когда речь заходила о Стэне Сеннетте, я никогда ничего