"Петер Туррини. Все, наконец (Монолог)" - читать интересную книгу автора

сторону и не ожидать напряженно каких-либо звуков. Но шум стал возникать в
моей голове, я уже не мог отличать шум, проникший извне, от шума,
рождающегося внутри меня. Мой мозг, истосковавшийся по тишине и покою,
извлекал из памяти все звуки прошлой жизни, и повторял их. Я выключил
электроприборы - все до одного, заказал себе специальное питание для
астронавтов в большом количестве, чтобы стук в дверь посыльного с пиццей или
какого-нибудь другого поставщика продуктов не повергал меня в отчаяние. Я
заплатил почтальону и попросил его всю мою почту, включая служебную,
выбрасывать в урну, стоящую в подъезде, а не звонить мне в дверь, с
сообщением, что мой почтовый ящик переполнен. Он на это не согласился, и
тогда мне пришлось, приплатив ему еще, уговорить его, чтобы мою почту, в том
числе официальную, он бросал без долгих разговоров в щель на двери моей
квартиры. В результате целая гора почтовых отправлений выросла в моей
прихожей, куда я, впрочем, перестал выходить. Само собой разумеется, что
компьютер, телевизор, телефон, часы, батарейки, удаленные из часов, - все
это я выкинул в прихожую. Долгими часами охотился я на мух, но не всегда
успешно. Я старался избегать шума при ходьбе, я задерживал дыхание, чуть не
падая обморок. Я перестал двигаться, даже почти перестал дышать. И хотя
воспоминание о звуках и шумах постепенно ослабевало, возникло другое
воспоминание: о словах и обрывках слов, о предложениях и их обрывках,
которые я когда-то произнес, прочитал, написал или услышал. В них с трудом
улавливался какой бы то ни было смысл. Название - Республика Сербия -
оттеснялось словами -- "яичная вермишель", между обрывками речи какого-то
политика протискивался вопрос моей жены, заданный мне много лет назад. В
чтение цитат из Библии вторгались анекдоты, которыми я развлекал друзей.
Стереотипы метеосводок дополнялись в моей голове строфами баллады, некогда
выученной наизусть еще в школе. А текст Мюнхенского соглашения, который я
изучал, работая над статьей, прерывался словами давней прощальной беседы.
Отдельные фрагменты моих передовиц смешивались с недовольным голосом моего
сына. И ласковые слова, которые я обычно употреблял, звучали из уст дикторов
передающих новости. И фраза -- "Я хочу умереть" искажалась, превращаясь в
звуки маршевой музыки. Я разорвал все письма, все записи, все календари, все
свидетельства, все документы, все написанное и напечатанное, что еще сумел
найти в своей квартире. В последнюю очередь я разорвал свое свидетельство о
рождении. Эти обрывки бумаги я бросил на кучу мусора в прихожей, запер
дверь, ключ просунул под дверь и погрузился в ожидание окончательной тишины
вокруг меня и во мне. Но слова и обрывки слов, фразы и фрагменты фраз
проникали из прихожей, из книг и газет, из писем и документов, из статей и
воспоминаний, они проползали под дверью прямо ко мне в голову. Все теории
самоубийства ложны. Главное здесь -- установить тишину. Установить тишину.
(Тишина.)
Мне нужно продолжать счет, просто считать дальше.
480
481
482
483
484
485
486
487