"Гарри Тертлдав. Толбухин-Призрак" - читать интересную книгу автора

лишь тогда, когда доведем до конца то, за чем сюда пришли.
Он повысил голос до предела:
- Оцепляйте здание! Трофейные отряды, вперед! Вы знаете, что делать.
- Помните, товарищи бойцы, судьба Родины зависит от вашей храбрости и
дисциплины, - добавил Хрущев.
Как Толбухин и планировал, советское оцепление вокруг фашистского
арсенала получилось как можно меньшим, а трофейные отряды, набранные среди
всех армий Четвертого Украинского фронта-как можно большими. С одним из
отрядов пошел внутрь арсенала сам Толбухин. Эта миссия была важнейшей частью
атаки на Запорожье.
Внутри арсенала на помощь Советскому Союзу пришла немецкая
эффективность. Фашисты разложили оружие и боеприпасы для своих войск таким
образом, чтобы любой солдат мог найти все для себя необходимое в два счета.
Красноармейцы с удовольствием реквизировали ружья, автоматы и патроны, не
забыв прихватить и парочку "МГ-42". Если им удастся вынести все это за
пределы города, фашистам не поздоровится в радиусе ста километров.
- Когда нагрузитесь, уходите! - крикнул Толбухин. - Очень скоро фашисты
бросят против нас все силы.
Нисколько не гнушаясь тяжелой работы, он перекинул через плечо немецкое
ружье и наполнил карманы боеприпасами.
- Мы разбили их, Федор Иванович, - сказал Хрущев. Не услышав от
Толбухина ответа, комиссар ухмыльнулся и добавил: - Сейчас вот унесем кучу
добра, и не заплатим за нее фрицам ни лимона.
Конечно, до войны он сказал бы "ни копейки"-тогдашняя одна копейка как
раз равнялась по ценности нынешнему миллиону рублей. Опять же, до войны
Толбухин не называл бы неполный полк "фронтом". Роты не назывались бы
"армиями", отделения-"дивизиями".
- Всюду инфляция, - пробормотал он, и затем обратился к Хрущеву: - Раз
уж вы пришли, Никита Сергеевич, так давайте нагружайтесь. А потом уйдем
отсюда, если немцы позволят.
Хрущев обиженно посмотрел на него:
- Что ж я вам, Федор Иванович, вьючная лошадь?
- Все мы-вьючные лошади на строительстве коммунизма, - ответил
Толбухин, радуясь возможности уколоть комиссара его же оружием. - Я же вот
нагрузился-и ничего. А вы чем лучше? Тоже мне, барин нашелся.
Хрущев покраснел от ярости. В старые времена-в добрые старые времена,
хотя Толбухин наверняка не оценил бы этой доброты-подобная реплика в адрес
комиссара до добра бы не довела. Дело могло бы дойти до руководства партии,
может быть, даже до самого Сталина. Сколько же хороших военачальников
погибло в чистках 1936-1938 годов: Тухачевский и Конев, Егоров и Блюхер,
Жуков и Уборевич, Гамарник и Рокоссовский. Неудивительно, что когда фашисты
напали в мае 41-го, Красная Армия развалилась на куски.
И вот сейчас, в 1947 году, Хрущев был последним комиссаром фронта,
оставшимся в живых. Кому бы он смог настучать на Толбухина? Никому, и он это
прекрасно знал. И потому, несмотря на гнев, он начал заполнять карманы
патронами от "маузера" и "шмайсера".
Иногда Толбухин сам удивлялся, зачем он продолжал борьбу с фашистами,
когда система, которой он верно служил, была столь тягостной даже в разбитом
виде. Однако ответ на этот вопрос найти было совсем не сложно. Во-первых, он
понимал разницу между словами "худо" и "хуже". И, во-вторых, он был