"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу автора

баллады по их части. По моему мнению, не слишком слова попадают на мелодию,
но тут дело вкуса, кому-то вообще нравятся частушечные кричалки. Хмурый
мужчина средних лет - по выправке и отношению к оружию воин - сосредоточенно
рубит сушняк: ровно, методично, без лишних движений. Кучка детей затеяла
игру в салки, шныряя между повозками, в ожидании ужина. Две старших девочки
и трое парней помогали родителям в обустройстве ночлега и приготовлении
ужина. Без лишней спешки, выверенными движениями каждый занимался своим, но
и в тоже время общим делом. Сколько ж дней они путешествуют вместе, что
успели так сработаться?
- Эредет, нам туда, - потянула меня за руку Аггея к костру.
Что, опять готовить? Нет, я конечно не против, благо практика солидная
(угу, на стоянках с Фларимоном и ужин у разбойников - солидно, ничего не
скажешь), но после каждого раза обязательно что-нибудь случалось! Готовить
меня никто не заставлял, только к роли помощника припрягли. Давая мелкие
поручения, Аггея попутно знакомила с окружающими:
- Это Вусала - рукодельница отменная, там сестры Дырдь и Дырея. Лук
помыть надо. Вот Онежка - говорят, хорошо по руке гадает. Да, соль в том
сером мешочке на третьей повозке. Там Мара возится, это...
Увы, всех с одного раза я не запомню, наверное... В отличие от меня, им
только одно имя новое усвоить надо.
- Эредет, а муж твой где? - самой глазастой оказалась Килина.
А я то надеялась, что кольцо не заметят. Размечталась!
- Я... ну... нету его, - только и смогла глухо пробормотать.
Глаза защипало. Ну, уж нет, не буду плакать! Хватит!
- Ох, - дружно выдохнули собравшиеся женщины.
- Что ж родственники то его тебя отпустили одну? -
полувозмущенно-полусочувственно выдала Патыма.
- Они... не... я им не нужна... - рассказывать об истинных отношениях с
Хафелой и иже с нею не буду, тем более, суть этих самых отношений уже
выдала.
- О-ох... - еще один дружный вздох.
- Теперь-то ты куда? - спросила Кирша.
- В Мальбург...
- И то верно, в городе все легче устроиться, работы больше, но жилье
дороже, - ну, наседки точь-в-точь заквохтали.
Они бы еще неизвестно сколько так охали-ахали, рассуждая о нравах, моих
действиях и прочем, но оголодавшее детское и мужское население собралось
вокруг костра и потребовало кормежки.
Немудреная пища - похлебка, да картошка печеная - не мешала вести
разговоры. Я, конечно, могу и ошибаться, но по обрывкам фраз, долетающих до
моего укромного места близ одной из повозок (у костра жарковато, да и
неловко как-то - не знаю я этих добрых людей, получается, навязываюсь),
выходило, что говорят обо мне, а точнее о моей горькой судьбинушке. К концу
трапезы мою историю знали все. Женщины сочувственно шмыгали носами, утирая
концами платков глаза: бедная сиротка, молодая, да вдовая, а теперь еще и
родственники мужнины выгнали. Когда ужин закончился, и всяк стал заниматься
чем душе угодно, старшие женщины собрались в кружок у костра, и жена
Головани запела сильным, но уж больно тоскливым голосом:
- Ой, да ива-иву-ушка,
Ветви по воде плывут... ох