"Надежда Тутова. Уж замуж невтерпеж " - читать интересную книгу авторабаллады по их части. По моему мнению, не слишком слова попадают на мелодию,
но тут дело вкуса, кому-то вообще нравятся частушечные кричалки. Хмурый мужчина средних лет - по выправке и отношению к оружию воин - сосредоточенно рубит сушняк: ровно, методично, без лишних движений. Кучка детей затеяла игру в салки, шныряя между повозками, в ожидании ужина. Две старших девочки и трое парней помогали родителям в обустройстве ночлега и приготовлении ужина. Без лишней спешки, выверенными движениями каждый занимался своим, но и в тоже время общим делом. Сколько ж дней они путешествуют вместе, что успели так сработаться? - Эредет, нам туда, - потянула меня за руку Аггея к костру. Что, опять готовить? Нет, я конечно не против, благо практика солидная (угу, на стоянках с Фларимоном и ужин у разбойников - солидно, ничего не скажешь), но после каждого раза обязательно что-нибудь случалось! Готовить меня никто не заставлял, только к роли помощника припрягли. Давая мелкие поручения, Аггея попутно знакомила с окружающими: - Это Вусала - рукодельница отменная, там сестры Дырдь и Дырея. Лук помыть надо. Вот Онежка - говорят, хорошо по руке гадает. Да, соль в том сером мешочке на третьей повозке. Там Мара возится, это... Увы, всех с одного раза я не запомню, наверное... В отличие от меня, им только одно имя новое усвоить надо. - Эредет, а муж твой где? - самой глазастой оказалась Килина. А я то надеялась, что кольцо не заметят. Размечталась! - Я... ну... нету его, - только и смогла глухо пробормотать. Глаза защипало. Ну, уж нет, не буду плакать! Хватит! - Ох, - дружно выдохнули собравшиеся женщины. полувозмущенно-полусочувственно выдала Патыма. - Они... не... я им не нужна... - рассказывать об истинных отношениях с Хафелой и иже с нею не буду, тем более, суть этих самых отношений уже выдала. - О-ох... - еще один дружный вздох. - Теперь-то ты куда? - спросила Кирша. - В Мальбург... - И то верно, в городе все легче устроиться, работы больше, но жилье дороже, - ну, наседки точь-в-точь заквохтали. Они бы еще неизвестно сколько так охали-ахали, рассуждая о нравах, моих действиях и прочем, но оголодавшее детское и мужское население собралось вокруг костра и потребовало кормежки. Немудреная пища - похлебка, да картошка печеная - не мешала вести разговоры. Я, конечно, могу и ошибаться, но по обрывкам фраз, долетающих до моего укромного места близ одной из повозок (у костра жарковато, да и неловко как-то - не знаю я этих добрых людей, получается, навязываюсь), выходило, что говорят обо мне, а точнее о моей горькой судьбинушке. К концу трапезы мою историю знали все. Женщины сочувственно шмыгали носами, утирая концами платков глаза: бедная сиротка, молодая, да вдовая, а теперь еще и родственники мужнины выгнали. Когда ужин закончился, и всяк стал заниматься чем душе угодно, старшие женщины собрались в кружок у костра, и жена Головани запела сильным, но уж больно тоскливым голосом: - Ой, да ива-иву-ушка, Ветви по воде плывут... ох |
|
|