"Лана Борисовна Туулли. Короли и Звездочеты " - читать интересную книгу автора

подушечке и отзывался на имя Флаффи. И почти три дня Саша радовался гармонии
и полному взаимопониманию, царившему между дородной молодящейся поварихой и
барствующим, вальяжным, самодовольным черно-белым котом.

А потом была ночь Ножей и Тупых.

Посреди полночной тьмы вдруг сработала охранная сигнализация,
общепитский блок засвиристел сиренами и засиял красно-желто-синими огнями.
Сашка, помнится, вскочил и со страху прыгнул обеими ногами в одну штанину,
судорожно вспоминая, где по распорядку ему следует быть в чрезвычайных
ситуациях. Пока вспомнил, пока выпутался из петли взбесившегося со страха
противогаза (хотя точно помнил, что противогаз ему выдавали новой
конструкции, без шланга; и вообще, он ведь не чешуйчатым на ощупь должен
быть, разве нет?), пока выбежал на плац... Возле общепита уже стояли, держа
автоматы на взводе и гранатометы (или что?) на плече, ребята Волкова. Сам
"штабс-капитан", в пятнистом сером камуфляже, с раскрашенным черными
полосами лицом, командовал операцией.

Противник заперт... Противник окружен! Действуем по моей команде! Двое
десантируются с крыши, по одному - через верхние окна в столовую, ты, ты и
ты - через черный ход, ты, Хвостов, через мусоросборник...
Р-р-рразговорчики! Не слишком сообразительный Прытковецкий громоздким
тараном на фиг снес дверь, и...

Позже Догонюзайца в красках расписывал картину: дескать, представьте.
Ночь. Черно. Пустая столовая. Ровные ряды столов и стульев. По углам -
что-то кошмарное, что живет по ночам в общественной столовой, может быть,
призраки невинно отравившихся посетителей. Белые лучи фонариков режут
темноту, пластуют ее, раздирают; бравые "волчата" идут напролом, треск и
грохот разбившегося стекла, двери разносятся Прытковецким (А че сразу я? -
возмущался детинушка) - и разброшенные по полу хищные стальные лезвия ножей
ловят отсветы сирен и прочей подсветки. И посреди всего это буйства -
маленький, и не видно, что почти семь кг, очень испуганный котик с
задушенной крыской в зубах.

"Бедненький!" - завопила тетя Люда, - "Флаффи ж хотел порадовать свою
мамулю! Яти ж вашу кашу, вы что, дуболомы, понаделали! Вы ж кота импотентом
на восемь оставшихся жизней сделали!"

Как позже пошутил Лукин, крик тети Люды чуть не сделал импотентом
Бульфатова, а это смело можно записывать в разряд подвигов, равных подвигам
Геракла. Пока Бульфатов находился в лазарете у Евгения Аристарховича на
профилактике, Монфиев разбирался с ночным происшествием: Волков получил
устный выговор за самоуправство, Глюнов получил официальное распоряжение
кормить кота, чтоб по ночам тот не лазил по секретным объектам в поисках
подножного корма. А потом сам Монфиев получил от тети Люды - повариха гордо
подбоченилась, четырехэтажно послала начальника, потребовала цветной
телевизор над котлом, чтоб готовить интереснее было, выходной в субботу,
Серова для успокоения нервов, и чтоб пред ее грозные очи поставили того
скотину, который ночью, пользуясь суматохой, сожрал два кило вареной