"Антон Твердов. Нет жизни никакой " - читать интересную книгу авторавидеть очерки и заметки, подписанные "Роман Багдадский", с заголовками
вроде: "В городе Луганске находится перевалочная база инопланетян-лейбористов?" Или - "Костромские строители обнаружили подземный ход Ивана Грозного на Аляску?" Или - "Филипп Киркоров является внебрачным внуком Черномырдина?" Но больше всего шуму наделала статья Багдадского, опубликованная в газете "Комсомольская правда" и занимавшая целый разворот. Статья называлась "Владимир Путин усыновил клона Билла Клинтона?" В общем, Дрыгайло-Багдадский писал на разные темы. Неизменным в его творчестве оставался только мотив клинического идиотизма, впрочем, достаточно характерный для некоторых изданий, где Багдадский публиковался, да еще горбатый вопросительный знак, постоянно возникавший в конце заголовка - словно автор статьи оставлял читателям право верить или не верить и к тому же сам изумлялся тому, что написал. Степан Михайлович Турусов с шумом отодвинул стул и поднялся из-за стола. Подошел к окну, вытаскивая из кармана сигареты. Прежде чем закурить, он посмотрел на часы. Половина десятого вечера. Все сотрудники журнала уже давно разошлись. Не было даже секретаря Турусова Ниночки - не по-городскому объемной девушки с вечными пудельными кудерышками на круглой головке. Степан Михайлович вздохнул. Полгода назад он, будучи, как и подобает истинному романтику, до сих пор холостым и одиноким, пытался подкатывать к Ниночке со вполне определенными намерениями. Ниночка, как выяснилось, особой скромностью не отличалась и была уже почти не против, но Степан Михайлович сам все где под чучелом степной лисицы прочитал ей два своих юношеских стихотворения. С того самого вечера Ниночка на все заигрывания Турусова стала отвечать бледной отсутствующей улыбкой и провожала его долгим изумленным взглядом, пока главный редактор следовал через ее предбанничек в свой рабочий кабинет. Сунув в рот сигарету, Степан Михайлович щелкнул зажигалкой, на конце которой тотчас вспыхнул крохотный желтый огонечек. Турусов прикурил и выпустил первый клуб синего дыма. - Н-да... - неопределенно проговорил он. В темном стекле отражалась его вытянутая, тщательно выбритая физиономия, а за окном не было видно ничего, кроме кружащихся хлопьев снега. Поднимался ветер, и струи его вдруг так сильно ударили в окно, что дрогнули стекла. Вздрогнул и Степан Михайлович. Но тут же пожал плечами и снова затянулся сигаретой. Окна его кабинета выходили на пустынный редакционный двор, где уже не было ни одной машины. Сам Степан Михайлович индивидуального средства передвижения не имел, так как жил буквально в двух шагах от редакции, а кроме работы, никуда больше ездить ему не требовалось. Следы от машин и тропинку от подворотни к проходной замело, а кто-то, должно быть, та самая Ниночка, уходя последней, погасила фонарь над крыльцом, отчего редакционный двор потерял всякие очертания и казался бескрайним заснеженным пространством. Была середина декабря. "Полярный круг сжимался жестокими тисками. Этот бесстрашный человек один оставался против бешеной стихии и сумасшедшего холода. И угли давно погасшей страсти еще пылали в его глазах..." - привычно вспыхнула на мгновение в голове Турусова мысль - и тут же угасла, задавленная грузом |
|
|