"Марк Твен. Человек, который совратил Гедлиберг" - читать интересную книгу автора

мистер Стивенсон не сомневается, что если Гудсон говорил о ком-то другом,
то он, Ричардс, со свойственной ему честностью займется поисками истинного
благодетеля. Чудовищно ставить человека в такое положение. Неужели
Стивенсон не мог написать наверняка? Зачем ему понадобилось припутывать к
делу свои домыслы?
Последовали дальнейшие размышления. Почему Стивенсону запала в память
фамилия _Ричардс_, а не какая-нибудь другая? Это как будто убедительный
довод. Ну конечно убедительный! Чем дальше, тем довод становился все
убедительнее и убедительнее и в конце концов превратился в прямое
_доказательство_. И тогда чутье подсказало Ричардсу, что, поскольку факт
доказан, на этом надо остановиться.
Теперь он более или менее успокоился, хотя одна маленькая подробность
все же не выходила у него из головы. Он оказал Гудсону услугу, это факт,
но _какую_? Надо вспомнить - он не заснет, пока не вспомнит, а тогда можно
будет окончательно успокоиться. И Ричардс продолжал ломать себе голову. Он
придумал много всяких услуг той или иной степени вероятности. Но все они
были ни то ни се - все казались слишком мелкими, ни одна не стоила тех
денег, того богатства, которое Гудсон хотел завещать ему. Кроме того, он
вообще не мог вспомнить, чтобы Гудсон пользовался когда-нибудь его
услугами. Нет, в самом деле, чем можно услужить человеку, чтобы он вдруг
проникся к тебе благодарностью? Спасти его душу? А ведь верно! Да, теперь
ему вспомнилось, что однажды он решил обратить Гудсона на путь истинный и
трудился над этим... Ричардс хотел сказать - три месяца, но, по зрелому
размышлению, три месяца усохли сначала до месяца, потом до недели, потом
до одного дня, а под конец от них и вовсе ничего не осталось. Да, теперь
он вспомнил с неприятной отчетливостью, как Гудсон послал его ко всем
чертям и посоветовал не совать нос в чужие дела. Он, Гудсон, видите ли, не
так уж стремился попасть в царствие небесное в компании со всеми прочими
гражданами города Гедлиберга!
Итак, это предположение не подтвердилось - Ричардсу не удалось спасти
душу Гудсона. Он приуныл. Но через несколько минут его осенила еще одна
мысль. Может быть, он спас состояние Гудсона? Нет, вздор! У Гудсона и не
было никакого состояния. Спас ему жизнь? Вот оно! Ну разумеется! Как это
ему раньше не пришло в голову! Уж теперь-то он на правильном пути. И
воображение Ричардса заработало полным ходом.
В течение двух мучительных часов он был занят тем, что спасал Гудсону
жизнь. Он выручал его из трудных и порой даже опасных положений. И каждый
раз все сходило гладко... до известного предела. Стоило ему окончательно
убедить себя, что это было на самом деле, как вдруг, откуда ни возьмись,
выскакивала какая-нибудь досадная мелочь, которая рушила все. Скажем,
спасение утопающего. Он бросился в воду и на глазах рукоплескавшей ему
огромной толпы вытащил бесчувственного Гудсона на берег. Все шло
прекрасно, но вот Ричардс стал припоминать это происшествие во всех
подробностях, и на него хлынул целый рой совершенно убийственных
противоречий: в городе знали бы о таком событии, и Мэри знала бы, да и в
его собственной памяти оно бы сияло, как маяк, а не таилось где-то на
задворках смутным намеком на какую-то незначительную услугу, которую он
оказал, может быть "даже не сознавая всей ее цены". И тут Ричардс вспомнил
кстати, что он не умеет плавать.
Ага! Вот что упущено из виду с самого начала: это должна быть такая