"Марк Твен. Литературные грехи Фенимора Купера" - читать интересную книгу автора

сучок. Звук хрустнувшего сучка услаждал его слух, и он никогда не отказывал
себе в этом удовольствии. Чуть ли не в каждой главе у Купера кто-нибудь
обязательно наступит на сучок и поднимет на ноги всех бледнолицых и всех
краснокожих на двести ярдов вокруг. Всякий раз, когда герой Купера
подвергается смертельной опасности и полная тишина стоит четыре доллара в
минуту, он обязательно наступает на предательский сучок, даже если
поблизости есть сотня предметов, на которые гораздо удобнее наступить.
Купера они явно не устраивают, и он требует, чтобы герой осмотрелся и нашел
сучок или, на худой конец, взял его где-нибудь напрокат. Поэтому было бы
правильнее назвать этот цикл романов не "Кожаный Чулок", а "Хрустнувший
Сучок". К сожалению, недостаток места не позволяет мне привести несколько
десятков примеров "удивительно тонкого знания леса" из практики Натти Бампо
и других куперовских специалистов. Все же отважимся на несколько
иллюстраций. Купер был моряком, морским офицером; тем не мепоо он совершенно
серьезно говорит о шкипере, ведущем судно в штормовую погоду к определенному
мосту подветренного берега, потому что ему, видите ли, известно какое-то
подводное течение, способное противостоять шторму и спасти корабль. Это
здорово для любого, кто бы ни написал, знаток ли лесов, иди знаток морей. За
несколько лет службы на флоте Купер, казалось бы, мог приглядеться к пушкам
и заметить, что, когда падает пушечное ядро, оно или зарывается в землю, или
отскакивает футов на сто, снова отскакивает и так до тех пор, пока не
устанет и не покатится по земле. И вот один из эпизодов. Ночью Купер
оставляет несколько "нежных созданий", под каковыми подразумеваются женщины,
в лесу, недалеко от опушки, за которой начинается скрытая туманом равнина, -
оставляет нарочно, для того чтобы дать возможность Бампо похвастаться перед
читателями "удивительно тонким знанием леса". Заблудившиеся люди ищут форт.
До них доносится грохот пушки, ядро вкатывается в лес и останавливается
прямо у их ног. Для женщин это пустой звук, а вот для несравненного Бампо...
Не сойти мне с этого места, если он не вышел по следу пушечного ядра сквозь
сплошной туман прямо к форту. Не правда ли мило? Может быть, Купер и знал
законы природы, но он очень умело это скрывал. Например, один из его
проницательных индейских специалистов Чингачгук (произносится, очевидно,
Чикаго) потерял след человека, за которым он гонится по лесу. Совершенно
очевидно, что дело безнадежное. Ни вы, ни я никогда бы не нашли этого следа.
Но Чикаго - совсем другое дело. Уж он-то не растерялся. Отведя ручей, он
разглядел следы мокасин в вязком иле старого русла. Вода не смыла их, как
это произошло бы во всяком другом случае, - нет, даже вечным законам природы
приходится отступить, когда Купер хочет пустить читателю пыль в глаза своими
лесными познаниями.
Когда Брандер Мэтьюз заявляет, что романы Купера "говорят о необычайно
богатом воображении автора", это настораживает. Как правило, я охотно
разделяю литературные взгляды Брандера Мэтьюза и восхищаюсь ясностью и
изяществом его стиля, но к этому его утверждению следует отнестись весьма и
весьма скептически. Видит бог, воображения у Купера было не больше, чем у
быка, причем я имею в виду не рогатого, мычащего быка, а промежуточную опору
моста. В романах Купера очень трудно найти действительно интересную
ситуацию, но еще трудней найти такую, которую ему не удалось бы донести до
абсурда своей манерой изложении. Взять хотя бы эпизоды в пещере; знаменитую
потасовку на плато с участием Макуа несколько дней спустя; любопытную
переправу Гарри Непоседы из замка в ковчег; полчаса, проведенные Зверобоем