"Марк Твен. Запоздавший русский паспорт" - читать интересную книгу автора

как воск, и, если меня начнут уговаривать, не устою. А я не могу ехать один,
- мне кажется, что я умру. - Он похлопал себя по карману и прибавил: - Вот
гарантия того, что я не передумаю: я купил билет в спальный вагон до Парижа
и сегодня вечером уезжаю. Выпьем же - я плачу, - выпьем до дна за
возвращение домой!
Отзвучали прощальные тосты, и Альфред Пэрриш остался наедине со своими
думами, но ненадолго. Какой-то энергичный господин средних лет с деловитыми
и решительными манерами, с твердым и самоуверенным выражением лица, какое
бывает у людей военных, быстро встал из-за соседнего столика, подсел к
Пэрришу и заговорил с выражением живейшего участия и интереса. Глаза, лицо,
наружность незнакомца, все его существо, казалось, источали энергию. Его
распирал пар самого высокого давления, - еще немного, и вы услышали бы, как
он со свистом вырывается из клапана. Незнакомец сердечно пожал Пэрришу руку
и сказал тоном глубочайшего убеждения:
- Ни в коем случае не делайте этого; ни в коем случае, слышите? Это
будет величайшей ошибкой; вы всю жизнь будете сожалеть о ней. Прошу вас,
послушайтесь меня, не делайте этого, не делайте.
В его голосе звучало такое неподдельное участие, что удрученный юноша
воспрянул духом, и предательская влага блеснула у него на глазах - невольный
знак того, что он тронут и исполнен признательности. Наблюдательный
незнакомец заметил это и, довольный достигнутым успехом, поспешил
воспользоваться им, не дожидаясь словесного ответа.
- Нет, нет, не делайте этого! Это будет ошибкой. Я слышал все, что
здесь говорилось, - вы извините, я сидел так близко, что это получилось
невольно. И меня встревожила мысль, что вы намерены прервать свое
путешествие, в то время как вам совершенно необходимо побывать в Петербурге.
Ведь до него буквально рукой подать! Подумайте хорошенько, вы обязаны
подумать. Это же так близко! Оглянуться не успеешь - и уже съездил. А какое
воспоминание, только представьте себе!..
И он принялся так расписывать русскую столицу и ее чудеса, что у
Альфреда Пэрриша потекли слюнки и его душа просто закричала от нетерпения.
И тогда:
- Ну конечно, вы должны, вы обязаны побывать в Петербурге. Вы будете в
восторге, просто в восторге! Я уверен в этом, потому что знаю русскую
столицу так же хорошо, как свой родной город в Америке. Десять лет... да,
уже десять лет, как я знаю его. Спросите любого, все вам это скажут. Я майор
Джексон. Меня все знают. Меня там каждая собака знает! Поезжайте же! Вы
должны ехать, право же должны.
Теперь Альфред Пэрриш дрожал от нетерпения. Да, он поедет. Это было так
ясно написано на его лице, что слов уже не требовалось. Затем... он снова
помрачнел и печально проговорил:
- О нет... нет, это невозможно, я не могу. Я умру от одиночества.
- От какого одиночества? - вскричал изумленный майор. - Да ведь я еду с
вами!
Это была полнейшая неожиданность. И не такая уж приятная. События
развивались слишком быстро. Уж не ловушка ли это? Не жулик ли незнакомец?
Откуда столь бескорыстное участие к юному путешественнику, которого он видит
впервые в жизни? Но, взглянув в открытое, честное, сияющее улыбкой лицо
майора, он устыдился. Ах, если б он только знал, как расхлебать эту кашу, не
оскорбляя чувств того, кто ее заварил! Но он был не слишком искушен в