"Марк Твен. Моим критикам-миссионерам" - читать интересную книгу автора

соответствует обычаю китайцев: если в какой-нибудь деревне совершено
преступление, то за это карают всех жителей, а особенно сурово - местного
старосту". Доктор Смит доволен. Это означает, что и Бюро довольно.
Староста! Что ж! Значит, этот бедняга, будь он виновен или нет, должен
сам уплатить по счету, если не сумеет выжать требуемые из своих несчастных
односельчан. Тут уж можно не сомневаться, что он постарается это сделать,
даже если придется отнять у соседа последний медяк, последнюю рубашку,
последнюю корку хлеба. Да, уж он постарается выколотить контрибуцию, хоть и
придется пустить в ход кулаки и плети, и это будет стоить его односельчанам
кровавых слез и рубцов на теле.


СКАЗКА О КОРОЛЕ И КАЗНАЧЕЕ

Как все это отдает романтикой, Востоком, сказками Шахразады, каким
кажется странным и далеким, да и не только кажется, но и есть. Вспоминаются
старые забытые сказки, нам слышится голос короля, повелевающего своему
казначею:
- Принеси мне тридцать тысяч золотых туманов!
- Аллах да помилует нас, сир! Наша казна пуста.
- Ты слышал мое приказание. Даю тебе срок - десять дней. Иначе присылай
свою голову в корзине!
- Слушаю и повинуюсь.
Казначей призывает к себе старост из сотни деревень. Первому он велит:
"Доставь мне сто золотых туманов!" Второму: "Доставь пятьсот!" Третьему:
"Доставь тысячу. Даю вам сроку десять дней. Иначе головы долой!"
- Покорные рабы целуют стопы твоих ног! О мудрый, могущественный
повелитель, помилуй наших несчастных крестьян: они бедствуют, не знают, чем
прикрыть свою наготу, они умирают с голоду. Это же неслыханные деньги! Даже
половину...
- Ступайте! Выжмите, высосите из них эти деньги, превратите в деньги
кровь отцов, молоко матерей, слезы младенцев. Иначе пеняйте на себя.
Понятно?
- Да будет воля того, кто есть источник любви, милосердия и
сострадания, того, кто через своих помазанников налагает на нас столь тяжкое
бремя, благословенно его святое имя! Пусть отцы истекают кровью, матери
падают без чувств от голода, младенцы гибнут у высохшей груди! Божьи
избранники приказали, да будет их воля...


Я не намерен возражать против замены христианских обычаев языческими в
тех случаях, когда христианские оказываются неподходящими! Наоборот, мне это
нравится. Я и сам так поступаю. Я восхищен проворством Бюро, как оно всегда
умеет вовремя сменять христианские добродетели на китайские, извлекая для
себя наибольшую выгоду из этой мены; ведь я и сам не терплю этот народ, они
все желтые, а желтый цвет, по-моему, никому не идет. Я всегда был такой, как
Бюро: полон благих намерений, но лишен нравственных устоев. И этот коренной
недостаток Бюро является главной причиной, почему невозможно втолковать ему,
что в нравственном отношении между крупной кражей и мелкой кражей нет
никакой разницы, а есть разница только юридическая. В нравственном отношении