"Чжан Тянь-и. Могущество Бодисатвы (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

- И вот опять... - возмущается праведник. - Расторгнуть договор! Я им
покажу... Думают заставить нас открыть амбары, поди как просто! Я себе не
враг! Отдать мои земли? Да я им...
Дяо Цзы-дун хмыкнул, ощутив некоторую неловкость: храмовые земли
учитель называл своими.
Лицо у учителя стало красным, как свежая говядина. Он вливал в себя
рюмку за рюмкой и, хотя язык его заплетался, распалялся все сильнее: такое
возбуждение обычно переходило в ярость.
- Я хозяин своему зерну! Захочу - отправлю его в Дахэба! Как пожелаю! А
ты очумел, что ли? Боишься, они тронут меня? Ты хоть и трус, но я послал
тебя в Ба-гуатянь, потому что доверяю тебе... ты - свой человек, свой...
"Свой человек" тоже покраснел, сердце его полыхало жаром, но он овладел
собой и глянул на гостя. Глаза у него были мутные, в красных жилках, как
после бессонной ночи. Дяо Цзы-дуну вдруг показалось, что праведник одержим
дурной страстью, с такой нежностью смотрел он на своего подопечного.
Дяо Цзы-дун больше не слышал шума, доносившегося снаружи: в его ушах
звучали лишь слова учителя, который продолжал бубнить, как заведенный: то
обвинял ученика в трусости, то успокаивал его, то, заикаясь, требовал к себе
внимания и при этом поминутно отрыгивал.
- Со мной... со мной... Ого! Я знаю, что делать... - Кулак с грохотом
опустился на стол. Все, что стояло там: рюмки, чашки, - все запрыгало. -
Я... мы... мы... Ай-а! Ты все еще боишься?
По лицу Дяо Цзы-дуна разлилась медовая улыбка. Он закивал головой:
- Видно, лишку хватил, вот и боюсь.
- Ладно, ха-ха-ха!
Теперь душа гостя пребывала в полном покое. Он разжал кулак и вытащил
из кармана свои золотые часы. Но тут знаки на циферблате будто ожили и
пустились в пляс, образовав сплошной черный круг. Ши поднес часы к глазам,
но ничего не увидел. Стрелки прыгали, и ему показалось, что их семь или
восемь.
В наступившей тишине слух Дяо Цзы-дуна снова уловил нарастающий гул.
- Ну что ж, поужинали и ладно! - Праведник Ши обсосал усы и
причмокнул. - Мне пора к Чжан Лю. Хе-хе-хе, баба, что надо!.. В Дахэба
продадим зерно. Все в порядке... Куплю ей набор колец. Нет, хватит и
одного... Ли И-цин говорит, что у тебя тоже...
Он громко захохотал, и его вырвало прямо на стол.
Хозяин и гость будто сквозь сон слышали шум и грохот, окружавшие их со
всех сторон; казалось, дом погрузился в котел с кипящей водой.
А праведник, покачиваясь, продолжал болтать. Он и сам не понимал, что
говорит, да и Дяо Цзы-дун не пытался его понять. Оба пили без передышки,
ставя рюмки куда попало, стол был весь залит вином.
- Я! Я знаю, что делать... Это... это... Ты... Ли... Ты и Ли...
Вдруг дом задрожал, и в распахнувшуюся дверь толпой ворвались люди. Это
они, негодяи Пи-эр и Сюй Хун-фа!
- Что? Как они посмели?...
Служители Будды, красные, как маринованные крабы, не могли взять в
толк, что надо здесь этим людям. Может быть, они громко стучали и Лю, ворча,
впустил их в передний двор? Значит, Лю спелся с ними, раз согласился
впустить. Но стука не было слышно. Выходит, они перелезли через стену.
Лампа бросала апельсиновые блики на темно-коричневые лица крестьян.