"Владимир Тычина. Биография [NF]" - читать интересную книгу автора

увлеченность, если дело касалось чего-либо неординарного. За свои без
малого шестьсот лет он научился управлять собой твердо и прозорливо. Опыт,
который он накопил за это время, был под стать целому архиву, помноженному
на деятельность исследовательского института. В одной голове опыт поколений
- и не книжный, а личный. Ему ли волноваться так? Мысли метались, как
клочья рваных облаков. Спокойствия не было. Главное сделано и отдано людям.
Остается пользоваться плодами свершенного? Еще сто, еще пятьсот лет... Что
же ему нужно от жизни? Каков смысл? Он не знал, как ответить самому себе на
этот вопрос. Сыну хватило его короткой жизни. Может, он просто не захотел
замечать кризиса? А Влоич? Он старше сына, но ему мало его четырехсот
восьмидесяти двух лет. Почему? Философия жизни. Извечный вопрос: что дальше
и как дальше? Все эти сотни лет он здесь... на Земле. Многие другие там...
где понятие "жить" не укладывается в земные рамки. "Жить" - там означает
делать, познавать... сотнями лет. Иные категории мышления... Мирвлади не
вспоминал, что человеческая сущность заключена в ненасытной потребности
познания, способной стать вечным двигателем в каждом возрасте, в любом
состоянии, даже перед вступлением в ничто. Только отчаяние одиночества,
тоска, безысходность страданий может зародить искреннее стремление к
самоотрицанию, к смерти как избавлению. Встряхнись: разве это торжествует
отчаяние? Не стало сына, но есть его друг, Влоич. В ничто ушла жена. Но
разве он навсегда огражден от любви? Не дошли многие мальчишки. Зато долго
живут теперь оставшиеся друзья. Время, столетия выравнивают возраст
поколений. Деятельность людей яе отраиичивается более земными пределами. Ок
еще не понимал, что в конце концов победу над его мыслями одержит
потребность познавать, любить и жить. Он же здоров, как всегда, молод. Он
должен почувствовать остроту жизни. Тогда она приобретает смысл, когда
яблоко познания на ветви человеческого дерева вновь будет наливаться
живительными соками. Тяжесть памяти облегчалась. Вернулась мысль:
подаренное людям долголетие уничтожило главное - страх перед смертью. С
ренессансом воля человека стала раскованной, расширились границы того, что
не достигалось прежде.
Скулы подобрались, стали резкими. Взгляд приобретал прежнюю решимость. Но
там, в груди, под старой фотографией, по-прежнему холодила тупая боль, так
и не дававшая полного успокоения.

(с) Техника-молодежи