"Ю.Н.Тынянов. Пушкин. Детство. (1 часть)" - читать интересную книгу автора

- АН нет, - сказал он вдруг с хрипотой, - и деда помню. Это, помнится,
тятенька еще покойный сказы-
[25]
вал - Александр Петрович. Жену не у него ли, сударыня сестрица, зарезали?
Сергей Львович откинул голову и прищурился. Василий Львович поправил
жабо.
Если бы дядя не был так необыкновенен и не говорил так отрывисто и
внезапно, - решительно это было бы оскорблением.
Бабка, жена Александра Петровича, была некогда действительно зарезана
в родах, но зарезал-то ее не кто иной, как муж ее, сам Александр Петрович,
по имени которого и был теперь наречен младенец. Он зарезал ее из
ревности, в умоисступлении, и всю остальную жизнь за это был под судом.
Вспоминать об этом было не ко времени и невежливо.
Однако, судя по отрывистому характеру старого арапа, это было,
вероятно, просто внезапное старинное воспоминание. Кстати, по всему было
видно, что генерал-майор еще до наливки сегодня кушал водку.
Карамзин вмешался.
Он давно с любопытством поглядывал на арапа и теперь, тихо и важно,
как всегда, спросил, не приходилось ли генерал-майору путешествовать.
И по живым кофейным глазкам и по сухости, верткости действительно
старик напоминал какого-то всесветного африканского путешественника, как
теперь их любили выводить в английских романах, а никак не псковского
помещика.
Под любопытными взглядами он сидел спокойно - видно, что это было ему
в привычку.
- Я, сударь мой, всю жизнь был по артиллерии и в царской службе, -
сказал он с достоинством, - и точно ездил, а путешественником николи не
был. А теперь, как открылась дальная война, на чужой кошт, то беспременно
буду проситься в дальные край... Без стариков обойтись не могут.
Карамзин мог бы обидеться - он был автор "Писем русского
путешественника", - и если б можно было предположить, что генерал-майор
читал изящную прозу, это была бы дерзость. Но много видевший Карамзин
решил, что старый арап обиделся самым словом "путешествие". Это показалось
ему забавною чертою.
Марья Алексеевна искоса поглядела на деверя.
- Что так захотелось, - спросила она, - в дальные-то края? Из дому-то.
Пустят ли тебя?
[26]
Марья Алексеевна метила в псковскую красавицу, которая отбила
генерал-майора от семьи. Она ее ненавидела, ни разу не видав, и даже
более, чем свою разлучницу.
- Я, сударыня сестрица, - сказал вдруг тихо и нежно генерал-майор, -
тятенькина княжества хочу сыскать. Затем из дому еду.
Он обращался с Марьей Алексеевной почтительно и терпеливо, не подымая
глаз. Так он говорил с нею в молодости.
- Какого это княжества? - опять спросила Марья Алексеевна, и с явным
недоверием.
- Арапского, - терпеливо сказал генерал-майор и метнул глазками в
Карамзина, - в Эфиопском царстве, в Абиссинии, губернаторство Арапия, там
тятенькино княжество по всему быть должно. Тятенькин отец, дед-ат мой,