"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

входящих в моду психоаналитиков, она вдруг поняла, что понимает, а быть
может, чувствует больше, чем они, ей стало интересно, депрессия незаметно,
как-то сама собой, улетучилась. И совершенно неожиданно для всех, и даже для
себя, она отказалась от довольно успешной журналистской и продюсерской
карьеры на престижном телевизионном канале и поступила на факультет
психологии МГУ. Через три года у нее был уже диплом с отличием, через пять -
степень кандидата наук, а после года стажировки в Сорбонне - международный
диплом, несколько изданных и довольно популярных трудов и репутация крупного
специалиста по психоанализу. Между всеми этими важными вехами было у нее
изрядное количество романов и еще один короткий брак, но мысль, которую она
часто высказывала в своих лекциях, статьях и беседах, что любовь - всего
лишь сильнейшая форма психологической зависимости, была взята ею на
вооружение и в собственной жизни и помогала избегать серьезных душевных
потрясений.
Роман с Сазоновым, банально начавшийся на каком-то приеме, она
восприняла поначалу как приятное и, прямо скажем, престижное приключение. Но
он продолжал искать с ней встреч, и, с удовольствием плывя по течению
легкого, красивого (с уик-эндами в Ницце и полетами на его концерты в Вену)
флирта, она почувствовала, что рядом с этим мужчиной ощущает себя
удивительно легко и спокойно. Толпы его поклонниц, их звонки и послания
только веселили ее, приятно пощекатывая самолюбие. Частое отсутствие и
гостиничный стиль жизни освобождали от необходимости отказываться от
укоренившегося и высокоценимого ею собственного образа жизни. К тому же он
был отменным любовником. "Любая связь целесообразна тогда, когда она
комфортна", - утверждала Мария Корнилова-психолог. И это был именно тот
случай. Уже много позже, став его женой, она поняла и даже почувствовала при
этом легкий укол профессиональному самолюбию, что все то же самое определило
и его выбор, но он понял, а скорее почувствовал, это намного раньше ее, едва
ли не с первого дня, а точнее ночи, их знакомства. Они были спокойны и
абсолютно надежны относительно друг друга - и это было главным, все прочее
становилось лишь приятным или не очень приятным к сему дополнением.

В большом, зеленого мрамора камине, украшенном старинным бронзовым
литьем, бушевало пламя, бесшумно плавились свечи в тяжелых канделябрах,
отблески пламени трепетали в огромном венецианском зеркале, мерцали,
скрываясь в узорах обрамляющей его золоченой рамы, словно рассыпавшиеся по
комнате брызги огня, радужно сияли в гранях тяжелых хрустальных фужеров,
подсвечивая янтарную жидкость. В любое другое время даже мимолетный взгляд
на эту пронизанную отблесками живого огня картину, сдобренный к тому же
глотком хорошего старого бренди, породил бы устойчивое ощущение тепла, уюта
и покоя. В любое другое время, но только не в этот октябрьский вечер.
Да, конечно, - словно говорил кто-то невидимый, кто, собственно, и
заварил всю эту промозглую кашу, - я не могу проникнуть к вам сквозь плотно
закрытые двери и зашторенные тяжелыми гардинами окна, мне не под силу
погасить пламя ледяными порывами ветра и потоками дождя, это так. Но ведь и
вы не чувствуете сейчас тепла и покоя, вы слышите, как безраздельно
властвует моя стихия в мире, окружающем вас, а если вам придет в голову идея
включить музыку погромче и заглушить стук дождя и завывание ветра - что ж,
тогда вы будете помнить о том, что я повелеваю всем снаружи, вы ни на минуту
не сможете забыть об этом, и вы не почувствуете себя в безопасности. Я