"Марина Юденич. Исчадие рая" - читать интересную книгу автора

опухшем, заплаканном лице дочери что-то новое, чего не замечал ранее, и в
эти секунды замешательства или раздумий она поспешила добавить то, что,
считала, он обязательно должен был знать:
- Не думай, я все вижу, и я уже не маленькая. Я же знаю, какая мама и
как тебе с ней живется. Но если ты уйдешь... - Она не договорила,
захлебнувшись рыданиями.
- Не уйду, - сказал он очень тихо, крепко прижимая ее лицо к своей
груди, ей показалось еще и для того, чтобы она не могла видеть выражение его
лица. - Давай больше не будем говорить на эту тему. Мама есть мама, и со
мной она прожила такие годы... В общем, ее бросить теперь я просто не имею
права. Именно потому, что она такая, если уж ты действительно все понимаешь.
Потому что без меня она просто пропадет. Дело не в деньгах, разумеется. Для
нее важнее другое: статус. Но и это не славное. Ты же сама сказала: знаешь,
какая она. Вот и выходит, что никому она не будет нужна, понимаешь,
ни-ко-му. Ей ведь нет и сорока, она просто погибнет. А ты, котенок... тебя я
бросить не смогу, потому что ты самый близкий мне человек на земле, ты
просто моя частица, которая останется в этом мире, когда меня уже не будет.
Нет, котенок, и не мечтай, никуда вы от меня не денетесь.
- А женщины? Ты кого-нибудь любишь?
- А этот вопрос ни с тобой и ни с кем-либо вообще никогда я обсуждать
не стану. Это ясно? Потому что это всегда вопрос только двоих людей. Тебе
должно быть достаточно моего слова. Слышишь? Я даю тебе мое слово - это
случается редко, потому что я никогда не нарушаю данное мною слово. Так вот
тебе мое слово: я никогда не оставлю вас с матерью. Никогда. А теперь спи. И
к завтрашнему вечеру определи сумму, необходимую тебе на карманные расходы,
желательно аргументированно. Все, отбой.

Он быстро поднялся с тахты, вышел, оставив в комнате терпкий запах
своего одеколона, мешавшийся с запахом сигарет. Вдыхая этот любимый ею более
всех других на свете запах (она даже душилась тайком его одеколоном, купив
себе такой же, обожала ходить в его халате и тапочках, когда его не было
дома, носить его свитера и шарфы), Лена тихо и незаметно для себя заснула,
легки и счастливо, как не засыпала уже очень давно с раннего детства, и
утром проснулась также с ощущением беспричинной, светлой радости. Отцу она
поверила безоговорочно.

Однако все проходит на этой земле - прошла и пора ее безоблачного
счастья. Прошла довольно быстро, и от этого было еще больнее, потому что уже
тогда, когда ночь напролет говорил он ей теплые, родные, ни с чем
несравнимые слова, рядом с ним была другая женщина. Женщина очень красивая,
умная и уверенная в себе. Ее он любил безумно и страшно боялся потерять, а
потому унизительно для себя умолял потерпеть еще некоторое время, чтобы дать
ему возможность собраться с силами, решить обязательные вопросы и оставить
наконец семью. Она действительно подождала некоторое время, но, привыкшая к
тому, что все ее желания исполняются немедленно и неукоснительно, ждать
устала. Более того, раздражение стало настолько сильным, что прозвучал
ультиматум. Для отца это было страшным испытанием, он просил ее, он стоял на
коленях и плакал, чего не делал никогда в жизни, и она сжалилась, дав ему
еще некоторое время, однако обманула его. Она была умной женщиной, очень
умной. Загонять испуганного человека в угол тогда было неразумно: он начал