"Марина Юденич. Ящик Пандоры" - читать интересную книгу автора

двумя изящными кольцами, вполне соответствующими ее образу и этому кабинету.
На зеленой поверхности мрамора перед ней оказался обычный почтовый
конверт, из самых дешевых. Даже не из тех, беленьких, с какими-то тусклыми
картинками и пожеланиями, что продают в почтовых отделениях, а еще проще и
дешевле, из очень тонкой желтоватой бумаги настолько дурного качества, что в
ней отчетливо просматривались какие-то посторонние вкрапления: то ли
ворсинки, то ли мелкие стружки. Марки на конверте не было - только неровный
тонкий прямоугольник обозначал место, куда ее надлежало вклеить. Несколько
неровных тонких линий были прочерчены посередине конверта, начинаясь мелкой
надписью: "Куда", и примерно столько же черточек отделены были от них
пометкой: "Откуда". В таких конвертах, как вспомнилось Ванде, отправлялись
обычно казенные повестки, счета и прочая корреспонденция, не требующая
приличного оформления.
- Анонимка? - более уточнила для себя, нежели всерьез поинтересовалась
Ванда.
- Нет.
- Можно взглянуть?
- А для чего ты здесь?
- Ну-у, не хами. Может, ты хотел посмотреть, как я выгляжу, а может,
все же продемонстрировать мне мою бывшую любимую кофточку на неопознанном
трупе?
- Какую еще кофточку?
- А ты не помнишь, была у меня на первом или втором курсе такая
"лапша", рублей за пятнадцать, пол- стипендии по тем временам фарце в
женском туалете на Петровке выложила. Неужто забыл? Под нее я носила еще
такую коротенькую черную польскую юбчонку из кожзаменителя. Отпад!
- Ванда! Что ты несешь? Какая "лапша"? Подожди... "лапша", такая
тягучая трикотажная, что ли, и на груди - шнуровка? Да?
- Точно, шнуровка. Про шнуровку я и сама забыла. Молодец.
- Ну и при чем здесь твоя шнуровка?
- Да при том, миленький ты мой, что на трупе девушки или дамы, не знаю,
не разглядела... было надето нечто подобное...
- Полный бред!
- Возможно, что и бред. Бывают, знаешь ли, совпадения. Причем гораздо
чаще, чем мы склонны думать. Так что тебе пишут?
Ванда извлекла из конверта два сложенных вчетверо листа бумаги из
ученической тетради в клеточку, одновременно, вскользь, отмечая, что во всем
этом присутствует некоторый перебор "бедности", вернее, ее слишком уж
пытаются подчеркнуть. Обыкновенно бедные люди поступают с точностью до
наоборот, особенно обращаясь к тем, кого считают богатым.
"Ненавижу! - было написано на листе крупным почерком - в прошлом
записного отличника и комсомольского активиста, однако ныне человека
взрослого. - Ненавижу вас, сытых, уверенных в себе и в том, что все вокруг
обязаны служить и подчиняться вам. Это вы в детстве еще придумали дрянную
формулу: "Не можешь - научим, не хочешь - заставим!" Потому что вы и в
детстве были ублюдками, презирающими все, что не способны были понять своими
куриными мозгами. А потом вы подросли, пришли к власти, легко вышвырнув
тупых, заплывших жиром коммунистов, которые думали, что их господство будет
длиться вечно. Они потихоньку, как крысы, прятались за своими зелеными
заборами и там хрумкали, закладывая запас за щеки, колбасу и сыр из своих