"Марина Юденич. Ящик Пандоры" - читать интересную книгу автора

тебе твоей красоты, затмевающей их собственную. И если только представится
им случай столкнуть тебя с твоего пьедестала, о чем бы конкретном в тот
момент ни шла речь, они сознательно или не ведая того, что творят, сделают
это, не задумываясь ни секунды. Посему запомни главное. Оно станет
единственным надежным оружием и защитой от неизбежного предательства: ни
одну женщину, как бы симпатична и мила ни казалась она тебе, не подпускай к
себе ближе чем на удар копья, как говаривали благородные рыцари, правда,
совершенно по другому поводу, но тоже имея в виду принципы нерушимой дружбы.
Бабушка умерла, когда Ванде было уже двадцать семь лет: случаев
проверить ее мудрость судьбой было предоставлено более чем достаточно.
Разжимая холодные пальцы с зажатой в кулачке горсткой стылой
кладбищенской земли, которая гул- ко ударилась, рассыпаясь, о крышку
бабулиного гроба, Ванда дала себе слово более не экспериментировать в этом
направлении, дабы не тревожить заслуженного бабушкой тихого ваганьковского
покоя.
Так и жила она все последующие годы, общаясь с огромным количеством
людей, трижды сходив замуж и сменив с десяток любовников, по праву слывя
душой каждой, даже чисто женской компании, но не имея ни одной близкой
подруги. Ванда Василевская была человеком слова.
Таньку она подобрала из жалости, как подбирают на улице приблудного
котенка или щенка, четко осознавая полную и абсолютную его ненужность и даже
обременительность, но ничего не в состоянии с собою поделать.
Близкий приятель Ванды, крупный правительственный чиновник, внезапно
попал в опалу и, как бывает в родном отечестве в таких случаях, в одночасье
лишился всего: должности, работы, машины, государственной дачи и еще много
всякой всячины, о существовании которой нормальный человек даже не
подозревает. Вместе с должностью чиновнику полагалась и секретарша, а
существующие на тот момент номенклатурные правила были чем-то сродни древним
скифским или сарматским обычаям - вместе с низвергнутым вождем низвергалась
и его ближайшая обслуга: секретари, водители и прочие люди, выполнявшие
разные вспомогательные функции. Словом, Таньку, которая и была секретаршей
низвергнутого чиновника, из солидной приемной на Старой площади попросту
выкинули на неуютную московскую мостовую.
Таньку, на руках которой были к тому моменту: мать, слегка помешанная,
но не настолько, чтобы быть признанной невменяемой, и довольно еще молодая и
энергичная, для того чтобы сильно отравлять окружающим жизнь; младшая сестра
без мужа и работы, но с маленькой трехгодовалой дочкой, и беспородная, но
очень преданная собака, которая (единственная!), понимая остроту момента,
пыталась найти пропитание самостоятельно, обследуя окрестные помойки, но,
как правило, безуспешно, нарываясь чаще на озлобленных конкурирующих
собратьев. Таким образом, Танька была единственной кормилицей всей этой
общности людей и животных, и потеря ею работы, особенно с учетом общего
психического состояния семьи, была проблемой более чем серьезной.
Кстати, в том, что Таньку звали Танькой, не было ничего
уничижительного. Очевидно, так сложилось в ее семье с детства, и она сама
каким-то чудным образом внедрила именно эту весьма фривольную форму
обращения в строгие коридоры Старой площади. Впрочем, имя ей шло.
Ванда неплохо знала Таньку, поскольку часто по делам заглядывала к
своему чиновному приятелю, особенно в канун всяческих предвыборных кампаний,
и неизменно получала из ее рук чашку довольно приличного кофе, пепельницу и