"Марина Юденич. Ящик Пандоры" - читать интересную книгу автора

неумолима. Она-то знала совершенно точно, что склеенная чашка непригодна к
употреблению по прямому назначению, разве что как буфетный антураж. В этот
период рядом с ней оказалась Танька и сослужила весьма добрую службу. Дело в
том, что бабушка Ванда Болеславовна, при всей своей образованности и
критицизме, была все же носительницей привитых с детства пуританских
принципов, которые, сама не желая того, частично вложила в подсознание
Ванды-младшей. И та, будучи дамой свободной от всяческих предрассудков, если
не идти дальше и не цитировать завистников и злопыхателей, тем не менее не
могла себе позволить с легкостью прыгать из одной не остывшей еще мужской
постели в другую, хотя профессионально даже пропагандировала такую "вопиющую
безнравственность". Ну не могла, и все тут. И ничего с этим нельзя было
поделать, даже при наличии весьма солидной и по количеству, и по качеству
очереди претендентов. Полное одиночество в такие периоды явно
противопоказано - об этом Ванда твердила своим клиентам и слушателям тысячи
раз, рекомендуя посвятить время общению с подругами и друзьями.
Ей же, очень кстати, подвернулась Танька.
Однако Ванда умела быть благодарной. Танькины морально-нравственные
услуги (секретарская зарплата в расчет не принималась) щедро оплачены были
благами материальными: совместными поездками на дорогие курорты, посещением
самых разных, от ресторанов до модных шоу и спектаклей, развлекательных
мероприятий; знакомством Таньки с людьми, о существовании которых ранее она
могла только читать в разделах светской хроники, и вообще введением ее в
общество, где не один уже год незакатно сияла звезда светской львицы и
первой московской красавицы Ванды Василевской, почти на равных, по крайней
мере, без уточнения, кто есть кто.
Все могло кончиться очень плохо: следуя аксиоме, однажды
сформулированной Вандой-старшей и чуть было не забытой по случаю
Вандой-младшей, Танька могла предать Ванду в самый неподходящий момент, и
последствия этого обернулись бы трагедией.
Все могло закончиться прямо противоположным образом: Ванда, следуя
незабвенной бабушкиной аксиоме, но однако же благодарная Таньке за вовремя
протянутую руку, организовала бы ее профессиональное обучение и рост (а к
предмету Танька явно проявляла искренний интерес), и в дальнейшем они
общались бы как старший и младший коллеги, с симпатией относящиеся друг к
другу. Могло случиться еще проще: пребывавшая постоянно в сиянии Вандиного
очарования Танька попала бы в поле зрения некоего достойного мужа, который
оказался бы ей надежным партнером, защитой, опорой, а там, глядишь, - и
законно окрученным супругом. Вполне реальная ситуация.
Но все сложилось иначе. Танька ошиблась. Аксиома, разумеется, работала
вовсю, но Танька была особой неглупой и воздействие ее на себя скрывала
тщательно и тонко, а быть может, Ванда просто не потрудилась взглянуть на
компаньонку повнимательнее. Но всему приходит предел.
Уже несколько месяцев кряду Ванду настойчиво обхаживал бойкий и
небесталанный провинциальный соискатель докторской степени, а заодно,
разумеется, столичной практики или на крайний случай невесты. Мужичонка был
в типично "ломоносовском" стиле, но именно это, к тому же явленное во всем
его облике открыто, дерзко и вызывающе, делало его привлекательным на фоне
серой инфантильной массы столичных плейбоев и бонвиванов. Словом, Ванда
снизошла до ужина в ресторане, разумеется, в присутствии верной Таньки.
"Ломоносов" оказался на высоте, и ужин в "Театро", одном из самых