"Тосио Удо. Алый цикламен (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

обществе людей молодых, опускал глаза и горбился. Словно попал сюда по
ошибке, думал я с сочувствием.
Пробежали недели, окончился трехмесячный курс моих лекций, и У. наряду
с другими слушателями представил экзаменационное сочинение. Прочитав его
опус, я убедился, что интуиция меня не подвела. Там начисто отсутствовала
всякая литературность, не говоря уж о сюжете или композиции. Не то чтобы
стиль его был хуже, чем у других, или отдельные места вопиюще плохи - просто
все было абсолютно бессвязно.
Я хотел сказать ему, чтобы он и не пытался писать, а занялся бы лучше
ветеринарией. Мне думалось, что так будет честнее. Но когда я видел его
серьезное лицо, слова не шли с языка. И я решил, что, в конце концов,
упорные старания небесполезны, а там, глядишь, он и сам прозреет.
И господин У., окончив первый курс, перешел на второй. Затем на
третий - и учился все с той же серьезностью, без видимых срывов и
неукоснительно являлся на занятия, сутулый и седеющий, не пропуская ни
дождливых, ни ветреных дней.
Я сказал, что он переходил с курса на курс, но, собственно, содержание
лекций не усложнялось; менялись преподаватели, но по существу это было
повторением одного и того же.
Он же, ничуть этим не наскучив, прилежно ходил на занятия все с тем же
неизменно серьезным выражением лица. Это мне тоже не нравилось. Ну, походил,
послушал, усвоил основы, а дальше - дерзай сам! Так полагаться на курсы,
считал я, не пристало будущему литератору.
Иногда я встречался с У. и читал его сочинения. Мне казалось, он не
продвинулся ни на шаг. Все-таки я писатель способен распознать в написанном
что-нибудь стоящее! У господина же У. что-либо стоящее отсутствовало
начисто. Я окончательно утвердился в своем первом впечатлении.
Наконец и он сам, видимо, отступился - его не стало видно на занятиях.
И вдруг - я уж и думать о нем забыл - он прислал мне журнал, изданный их
кружком. Там был его рассказ. Я прочел его - и поразился. Это было похоже на
прозу. Более того - в нем чувствовалась сила и читался он с интересом.
Речь шла о солдатской жизни. Разумеется, по возрасту он не мог не
пройти армию и войну, да и его прежние рассказики повествовали о том же.
Я понял: он хочет писать именно о военном опыте! Это тронуло меня. Я
глубоко убежден, что вовсе не обязательно выискивать замысловатые сюжеты,
достаточно добросовестно описать пережитое.
Я написал господину У. о том, что мне понравился его рассказ. И выразил
радость и удивление от того, что он добился столь многого. Ответа я не
получил, но теперь уже пример господина У. вдохновлял меня. Я остро ощутил,
что в литературе упорство и старания не пропадают даром.
С тех пор господин У. регулярно, раз или два в год, присылал мне свои
сочинения. Он печатался в изданиях литературного кружка или в журнале,
который издавала их группа, и только один раз - в местной газете, в подборке
новелл. Его рассказ нельзя было счесть совершенством, но в нем была
определенная привлекательность.
И вот в конце прошлого года господин У. пришел ко мне домой с
цикламеном в горшке. За неделю до этого он, по установившейся традиции,
прислал мне очередное свое произведение. Оно было опубликовано в той же
газете, но на этот раз - как одно из лучших. Это был небольшой, страничек на
двадцать, рассказ, по-видимому почерпнутый из военного опыта господина У. и