"Гавриил Угаров. Вернуть открытие (Сборник "НФ-24". Авт. пер. с якутск. - Д.Биленкин)" - читать интересную книгу автора

Просто... Вот об этом и речь.
Он замолчал на мгновение. Свет фонарей какого-то полустанка прошелся по
его лицу движением теней, как будто укрупнил его, выделил сумрачность
выражения.
- Печень у меня заболела лет в двадцать. Но знаете, как это бывает в
молодости: чтобы меня - да ни в жизть! Многие в юности живут с ощущением
личного едва ли не бессмертия. То есть отвлеченно сознаешь, что и тебя не
минует, но это настолько далеко, что даже неправдоподобно. Словом, к врачу
я не пошел, институт окончил - и начало меня по стройкам мотать! Дел
невпроворот, ну поболит и перестанет, здоровый же мужик... Наконец,
допекло. Так допекло, что я уже был готов молиться на белый халат. Ну
местная больница, обследования там, лекарства, однако замечаю я по
выражению лиц моих ангелов-хранителей, что, похоже, напрасны мои надежды
на силу молодости, а заодно на могущество медицины. Выздоровлением и не
пахнет, хоть и профессора откуда-то приглашали, и уход первостатейный, и
весь прочий арсенал пущен в дело. Короче, вызвал я своего врача на
откровенность. Душевный был человек и смелый, из тех военных врачей,
которые привыкли за чужие спины не прятаться, а действовать решительно и
сообразно с обстановкой.
Да... Сказал он мне, как на духу обрисовал перспективу. Черт, даже
сейчас страшно вспомнить! Но откровенность его была не без умысла, потому
что надежду имел. Так, мол, и так: покатится все обычным путем, ну и...
Медицина, как говорится, бессильна, раньше бы захватили твою болезнь -
спасли, а теперь... Но есть мосточек, есть. Никто по нему еще не ходил,
только мост уже построек, ждет некоторым образом смельчака. На животных
все опыты проделаны, удача стопроцентная, теперь доброволец нужен. Риска,
нечего скрывать, хватает. Правда, уверен, его поменьше, чем у Барнарда,
того самого, что первым как раз в те годы сердце пересадил. Но это,
говорит, моя уверенность и Томмота Ивановича.
"Это что еще за светило?" - спрашиваю. Грубовато спрашиваю, сами
понимаете, какие у меня мысли. "Не светило, - отвечает. - Хирург нашей
больницы. Только дело не в том, где он работает и какие у него титулы, -
великий Кох, да и не он один, вначале еще дальше от науки был. Дело в том,
какая у человека голова и какие руки. Томмот Иванович из якутов, женился
на русской, здесь, на ее родине, и осел и оперирует так, что, если бы не
его скромность, давно был бы в Москве, может, уже и профессором стал,
голова у него светлая, таких поискать. А не стал он профессором, уверен,
потому, что исследования, которыми он занимался, ни в какой научный
профиль не вписываются. Недиссертабельны они". - "Ну а конкретней?" -
"Конкретней. Вас может спасти только пересадка печени, чего, в общем,
нигде в мире не делают, а если и делают, то... (тут он меня насчет
иммунной несовместимости и просветил). А Томмот Иванович давно вынашивает
идею, что при всем бесконечном разнообразии физиологических
индивидуальностей должен же и в этой бесконечности быть некий порядок,
единый, что ли, закон. Делится же на группы кровь! Пока этого не знали, за
одной удачей следовали десятки неудач. А теперь все стопроцентно. Смелый у
Томмота Ивановича ход мысли, но история науки его подтверждает. Всюду есть
закономерность группировок: и в атомах, и в растениях, и в звездах, и в
элементарных частицах ее со временем найдут. Почему иммунная система
обязательно должна быть исключением? Томмот Иванович выделил семь типов