"Гавриил Угаров. Вернуть открытие (Сборник "НФ-24". Авт. пер. с якутск. - Д.Биленкин)" - читать интересную книгу автора

лекарств, а печень прижилась, как миленькая. С тех пор вот уже больше
десяти лет - ни мур-мур, думать о ней забыл. Кому-нибудь из вас такой
случай известен?
Хотя вопрос, казалось, был обращен ко всем, взглянул Петр Николаевич на
меня.
- Ну, - сказал я. - По имеющимся данным во всем мире на сегодняшний
день пересажено более тринадцати тысяч почек, около двухсот двадцати
сердец и ста восьмидесяти печеней. Правда, после пересадки сердца - и то,
если все прошло удачно, - человек живет четыре-пять лет, печени - четыре,
с почками лучше - до десяти лет дотягивает.
- И это при всех ухищрениях медицины до операции и, главное, после! А у
меня...
- Но единичный случай еще ни о чем не говорит. И его обстоятельства...
как бы вам сказать...
- Да говорите уж прямо - сомнительные! Не-ет, уважаемый скептик, все не
так. Я у Томмота Ивановича был первым, но не последним. И все здравствуют
уже больше десяти лет! Что вы на это скажете?
- Но если это действительно открытие, - я разволновался, - мы все о нем
давно бы знали! Но даже в медицинских кругах...
- Стоп! Я недаром говорил о скромности, как о преступлении. Слушайте,
что было дальше. Пока я выздоравливал, я, можно сказать, подружился с
Томмотом Ивановичем. Что я на него, словно на бога, смотрел, это само
собой, но знаете, кроме физического, так сказать, сродства есть и
духовное. Может быть, здесь люди тоже делятся на группы, наверняка
делятся. Томмот Иванович... Удивительный человек. Сказать, что он был
умный, талантливый, даже гениальный, значит ничего не сказать. Что значит
умный человек, в каком смысле умный? Иной гений в простых житейских делах
такой, простите, дурак, любой хитрован его тут превзойдет и своим умишком
накроет; кто не верит, пусть биографий великих побольше почитает. Нет,
Томмот Иванович простаком не был. Но сердце у него было незащищенное, что
ли. Вроде бы само воплощение спокойствия, а чуть приглядишься... Да, мы,
его пациенты, эту ранимость Томмота Ивановича нутром чуяли и даже
сволочные по натуре старались его не обидеть, скрывали от него свои мелкие
болести. Ум и душевность, они, знаете ли, светятся, к ним даже дурной
человек тянется, ему отогреться хочется. Добавьте к этому скромность.
Ранимость обернулась бедой для самого Томмота Ивановича, скромность - для
науки, для медицины, для всех, кого его метод мог бы спасти...
- Да в чем же метод? - не выдержал я. - И при чем тут скромность?
- А что же, по-вашему, открытие можно отделить от личности ученого? Ой
ли? Об открытии и методе мне, как и другим, известно немногое. Похоже,
Томмот Иванович различал родственность организмов по запаху...
- По запаху?! - я даже ахнул. - Извините, но это даже неправдоподобно.
Нос - никакой не инструмент, а современные детекторы и анализаторы
запахов, за редким исключением, такое грубое барахло... Вообще это одна из
самых темных областей науки. И распознавание иммунного родства по
запаху... Нет, это фантастика.
- И-и, молодой человек! - подал голос все это время молчавший старичок.
- Я наоборот скажу, фантастика-то теперь и есть реальность. Для вас, не
говорю уже о банальном телевизоре, даже космические полеты обыденны. А я
вот в ваши годы не то что о полетах на другие планеты, о карманных