"Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов. Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора

и свежеприкрепленный рыцарский крест сверкали и слепили глаза, сапоги
сияли; зато зрачки разбегались в разные стороны, отчего на месте одного
начальника он видел одновременно двоих, в соответствии с чем и пытался
переговорить с этими кошмарными, зелеными, качающимися близнецами, как
положено по уставу.
Близнецы, выглядевшие несколько недовольными, мелькали и мельтешили,
норовили упорхнуть под потолок. Проикав приветствие, Дитрих приступил к
наиболее сложной части своего выступления. Он постарался открепиться от
ненадежной стены, которая выскальзывала из-под него (не уступая в этом
подло брыкающемуся полу), принял гордую позу и молвил торжественно:
- Я н-ндеюсь, гнералы, мы-с-с-с, ч-черт! мы-с-с-с... мы с-с-с вами
ссработаемся! Я ндеюсь... - добавил он для пущей важности.
- Я тоже, - процедил фон Топпенау сквозь зубы.
Он бы с огромным удовольствием прямо здесь же и расстрелял нахального
майоришку, но, кроме него, вести клятый экспериментальный танк было
некому. Видит Бог, он бы и этим пренебрег, однако фон Морунгены
происходили из Восточной Пруссии и могли похвастаться титулом и гербом не
менее древними и знатными, чем его собственный. Такие люди в вермахте
всегда были редкостью, а с 1942 года - и подавно. Правда, люди знатного
происхождения не идут в изобретатели, с другой стороны, черт знает, какие
прихоти могут взбрести им в голову. Каждый немецкий рыцарь имеет право на
собственное хобби; в конце концов, император Рудольф был алхимиком, а
престарелый князь Гюнтер фон Кольдиц коллекционировал пуговицы - что еще
полбеды - и с этой целью наловчился ловко срезать их с верхней одежды
знакомых и даже малознакомых людей, попадавшихся ему навстречу во время
ежевечерних прогулок, - что уже несколько хуже.
Представив себе этого дородного старика с лезвием в руках,
охотящегося в парке преимущественно на дам, у которых, как известно,
пуговицы и красивее, и разнообразнее, генерал невольно заулыбался. В
защиту переминавшегося у стенки майора выступил голос крови, и Топпенау
быстро сдался. Церемонию расстрела пришлось отложить на неопределенно
долгий срок. Впрочем, как все истинные аристократы, генерал был терпелив и
кроток.
Что касается самого экспериментального танка - да, это был
неописуемый красавец. Плоский, тяжелый, мощный, достижение техники, взлет
конструкторской мысли - что и говорить. Немного раньше, воюя в Европе, или
немного позже, когда закончится вся эта неразбериха здесь, в этой
варварской стране, Топпенау и сам бы порадовался тому, что такая машина
существует в действительности. Но именно сейчас, когда все выходит из-под
контроля, глазом моргнуть не успеешь, экспериментальный танк (читай -
лишняя ответственность) в бригаде ему был на дух не нужен. Однако этому
болвану... то есть фюреру, не возражают. И если он лично препоручает вашим
заботам какого-то молодого майора-изобретателя, то вы обязаны принимать
этого протеже наиразлюбезнейшим образом, невзирая на то как вы лично
относитесь к изобретателям, их изобретениям и самому рейхсканцлеру Великой
Германии.
Но об этом даже думать лучше в звукоизолированном месте.
Сам генерал фон Топпенау - как ему представлялось - не уступал ни в
чем легендарному Зигфриду и от своих подчиненных требовал того же. Правда,
в войне с Советами он не понимал почти ничего, хоть и не осмеливался в