"Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов. Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора

этом признаться даже самому себе.
Советские военачальники воевали более чем странно, доводя врага до
полного ошумления и привычки заниматься не противником, а собой, потому
что противник все равно поступит против всех и всяческих законов здравого
смысла. "Что это значит?" - наверняка поинтересуетесь вы. Постараемся
объяснить.
Предугадать, что начнут вытворять советские войска на данном участке
фронта, - дело безнадежное, и если ты не Нострадамус и не Гермес
Трисмегист, то лучше скромно и, главное, своевременно уйти в тень, чтобы
твое личное мнение не было никем зафиксировано. Это единственный способ
сохранить голову на плечах. Точнее, это может быть удачным способом, но
вообще лучше быть готовым к тому, что все равно чего-то не предусмотришь.
Судьба Паулюса и Гейдриха снилась в кошмарных снах абсолютно всем
высоко - или даже среднепоставленным офицерам, с которых могли спросить за
какое-либо событие на их участке фронта. А что можно отвечать?
Русские могут упорно атаковать какую-нибудь высотку, губя десятки и
сотни людей, хотя любому ясно, что единственное, чего они добьются, - это
полного уничтожения своей части, пущенной в расход каким-нибудь
ополоумевшим комиссаром, который додумался сказать им, что Москва
находится как раз там. Географию они в большинстве своем знают из рук вон
плохо, а вот слово "Москва" действует на русских магически: они способны
пробиться через любые, самые невозможные преграды, если стремятся в этот
населенный пункт. Не стоит даже пытаться угадать, зачем им это. Если,
скажем, немцу сказать:
- Там Берлин...
То он либо спросит:
- Ну и что?
Либо скажет:
- Вы ошибаетесь, Берлин там-то и там-то, - в зависимости от того,
указали вы верное направление или же нет.
Русские же, следуя своей непостижимой логике, не станут
ориентироваться на стороны света или реагировать на милое их сердцу слово,
как на определенный географический пункт. Москва для них - символ, причем
символ драгоценный. У них даже песня есть с такими странными строками:

Друга я никогда не забуду,
Если с ним повстречался в Москве.

Если кто-то считает, что эти слова звучат нормально, значит, он тоже
русский. И его действия невозможно просчитать, будь ты семи пядей во лбу
или трижды дипломированный психиатр, что до некоторой степени отличается
от узкой военной специализации.
До 1941-го вермахт воевал, а не копался в тонкостях национальной
психологии. В 1941 году немецких военных несколько удивило, что в России
военная стратегия и психологический диагноз ничем существенно друг от
друга не отличаются.
Невероятная российская безалаберность создает удивительно
благоприятные условия для совершения подвигов; и почти все русские как-то
сами собой рождаются и растут героями. Героизм у них в генах, в крови, и
еще изрядную часть его они впитывают с материнским молоком.