"Виктория Угрюмова. Двойник для шута (роман)" - читать интересную книгу автора

книгами, - и, заметив, как заискрились радостью глаза племянника, поспешил
добавить, - но только иногда: то есть в очень редких случаях. Поэтому ты
немедленно продолжишь свои занятия с Виссигером. НЕМЕДЛЕННО.

И когда моментально затосковавший Трой обреченно двинулся по направлению к
каюте своего учителя, посол потребовал себе на верхнюю палубу кресло,
прохладительного и доску с игрой морогоро. Игру эту он ценил превыше всех
прочих забав, считая, что она укрепляет и развивает ум, наблюдательность,
воображение и скорость реакции. Игра морогоро существовала в двух
вариантах: в первом на доске, покрытой синими и бирюзовыми причудливо
сплетенными полосами, разыгрывались морские баталии; а во втором - сражения
были сухопутными. Каждый вариант предусматривал свои правила и свои
маленькие хитрости. Граф Шовелен гордился тем, что в этой игре у него было
мало соперников. Переставляя тяжелые причудливые фигурки, он представлял
себе конкретных лиц - персонажей той истории, которая разворачивалась перед
ним на протяжении всей его жизни. Некоторые из них были настолько сильны,
что их следовало постоянно опасаться, если они были врагами; или полагаться
на них, если они играли на его поле. Некоторые почти ничего из себя не
представляли; но часто, слишком часто - и в жизни, и в игре - посол
наблюдал, как эти мелкие, незначительные фигурки уничтожали превосходящего
их противника, заманивая в ловушки, расставляя капканы, окружая сетью
обмана. И когда враг начинал видеть то, что ему внушали, а не действительно
происходящее, он проигрывал.

Первая заповедь: заставляй своего врага думать то, что хочешь ты.

Только через несколько часов, когда солнце уже начало клониться к закату,
опускаясь в бирюзовые воды моря Луан, посла Альворана пригласили на берег.
Гостей было так много, что первыми, естественно, высадились монархи со
своими многочисленными слугами и телохранителями; а посольства их стран
остались ждать. Это было справедливо еще и потому, что послы, в отличие от
своих владык, обучены терпению; и ждать умеют.


* * *




Покинув комнату в башне, человек в серебряной маске отправился в свои
покои. Они были гораздо просторнее, однако обставлены настолько просто, что
если бы не некоторые - несомненно, баснословно дорогие - предметы, наводили
бы на мысль о бедности ее обитателя. Однако бедности не было - было
пренебрежение к мирским страстям; презрение к золоту и драгоценностям и
стремление к чему-то большему, чем просто богатство и просто власть. О
таком могуществе мечтают немногие: лишь те, кто каким-либо образом испытал
подобное состояние, и теперь не мог жить иначе, довольствуясь жалким
подобием всемогущества и власти земных владык.

Человек в серебряной маске знал, чего лишены обычные государи.