"Владимир Угрюмов. Судьба бригадира " - читать интересную книгу автора

Сейчас на дворе эпоха перемен. Азиаты проклинают подобные исторические
коллизии, они этого боятся. Ну, а русским к такому не привыкать. Нас
метелят - мы крепчаем. Это наш принцип. Чем хуже мы живем, тем щедрее
русская душа. Так оно было раньше, так оно будет и впредь. Как объяснить
необъяснимое?
Перрон Московского вокзала. Сколько долгих лет я мечтал выйти на него
из поезда и полной грудью вдохнуть сырой невский воздух. Выхожу в слякоть
зимне-весеннего перрона. Снега нет, но есть родная грязь и родные лужи.
Шлепаю по лужам. Изменилось ли что-нибудь здесь? Почти ни черта не
изменилось. Появились лишь самопальные ларьки кооператоров, торгующих разной
подделкой - от жевачки до сивушной водки, разлитой где-то в питерских
подвалах из грязного спирта. Стало больше бичей и мрачных, подозрительных
типов, а вот ментов вроде стало меньше. Кому охота теперь за смешные деньги
получить нож или пулю вместо зарплаты? Менты подались в кооператоры.
По-нашему, по-русски, это звучит только как ругательство: кооператор! Мать
твою! Потому что многим не нравится. Если раньше получали зарплату за то,
что просто ходили на работу и делали вид, что работают, то теперь надо
суметь прожить, нужно реально зарабатывать себе на хлеб. Вот и получается:
одни люди учатся зарабатывать и выживать в новых условиях, а другие сидят в
дерьме и все хают.
На такси, чтобы доехать до Финляндского, мне денег хватит, но тратить
жаль. Да и забыл я, что такое метрополитен. Мне сейчас в Питере интересно
все. Сейчас всего десять вечера, хотелось бы помотаться по городу, но пока
не до него, я должен устроиться на ночь, придется ехать в пригород с другого
вокзала и пытаться найти своего старого знакомого, если он никуда не
переехал. Правда, должен все-таки быть на месте. Адрес его я узнавал не так
и давно.
На Финбане покупаю билет на электричку, как совершенно порядочный
человек. Одиннадцатый час вечера, и, разумеется, никаких контролеров на
линии не будет, но я хочу купить себе первый билет в Питере. В метро билетов
не бывает.
Сажусь в рощинскую электричку. Ехать мне поближе, только до
Зеленогорска. Вагоны в эти часы почти пустые. Сижу и смотрю в темноту за
окном. Пока там виден город, потом будет Ланская, Удельная, Шувалово-Озерки,
дальше уже пойдут поля совхозов, а затем от Песочной - сплошной лес.
Карельский перешеек.
Смотрю на темный лес. Снег уже чернеет, сходит на нет. Опять март
месяц, но это уже другой. Помню, тоже в марте, я приехал в Красноярск и за
очень короткое время создал свою полукриминальную империю. Кажется, это было
совсем давно, а прошел всего год.
Когда был в зоне, время тянулось скучно и однообразно, и год казался
большим этапом коммунячьей пятилетки. На воле год пролетел так что я этого
просто не заметил, занятый массой всяческих вредных дел, именуемых по
уголовному законодательству бандитизмом. Я - бандит, ушкуйник, головорез!
Впрочем, какая мне сейчас разница, как меня назовут или называли? Я такой же
человек, как и все остальные, но я никогда не был и не стану рабом
существующего строя. Я вольный человек, а значит, жесткий и жестокий - иным
воля не дается. Я люблю быть нежным с женщиной, которая мне нравится, но не
всякая из них может сказать, что была в восторге от моего с ней обращения,
потому что мне нельзя расслабляться даже на минуту. Как только расслабишься,