"Людмила Евгеньевна Улицкая. Тайна крови (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

не погуляешь, зато пели чудесно: и стихиры пасхальные, и народные песни, и
северные, и украинские, которые Иван сам знал и Машу научил. Потом Маша
спела еще и какие-то чужие, на иностранном языке песни, не церковного
звучания, но тоже очень красиво...
Иван переехал в машин дом, в Перловку. Своей площади у него не было, он
родом был из Днепропетровска. Теперь они и на спевки, и на службы ездили
вдвоем на электричке, и смотреть на них было - глазу одно удовольствие. Все
их знали, все их любили. Потом Маша родила в срок, как полагается, первого
мальчика, через полтора года - второго. И все оставалась маленькой,
тоненькой, девчонка девчонкой. Детей они таскали с собой на службы, один в
коляске, второй на руках у машиной мамы. А в хоре Иван стоит повыше, Маша
ступенькой ниже, он над ней возвышается, а она к нему иногда потянется,
голову крупноватую с простым пучком под платочком повернет, заулыбается, и
все, кто рядом стоит, тоже улыбаются...
Приход эту семью очень любил, потому что у всех в домах были свои
неурядицы и чересполосицы, и люди понимали, что все беды по делам, за грехи,
а эти двое были наглядным доказательством того, что если хорошо себя вести,
жить по-церковному, то и жизнь идет хорошо...
Потом Иван решил поступать в духовную академию - для семинарии он был
уже стар. В академию поступить непросто, но он шел по особой статье: хорошее
музыкальное образование, в хоре пел уже много лет, да и связи за эти годы
завелись. Его давно звали в регенты, но он не хотел на клиросе стоять, хотел
в алтаре...
Иван бросил свою основную работу учителя пения в школе, стал готовиться
к поступлению. Маша радовалась, хотя и беспокоилась: матушкой быть непросто,
большая ноша, а она была и молода, и слишком шустра и весела для такого
звания. Вообразила, что получит Иван приход в хорошем месте, в маленьком
городке или в большом селе, где люди добрые и неиспорченные, и природа не
топтаная,- чтобы рядом речка, лес, дом с террасой... Она так красиво
придумала, а потом испугалась: а ну как дети заболеют, а в деревне ни
врачей, ни больниц. Спросила у мужа, как он думает дальше жизнь планировать:
в область на приход или в городе?
Иван коротко жену обругал дурой, но она не обиделась. Ну, сказал и
сказал, она про себя знала, что не дура, а про него - что характер трудный.
Ивана в академию взяли, и он теперь переехал в общежитие, дома
появлялся редко, был строг с Машей и детьми, старшего Ваню, трехлетнего,
даже побил, и машина мама Вера Ивановна плакала, но ничего ему не сказала. А
Маша нисколько не расстроилась, только плечами пожала:
- Он им отец, пусть учит. Ведь с любовью же, а не со зла.
Но Вера Ивановна не понимала, как это можно бить ребенка с любовью, да
еще за такую вздорную мелочь: тарелку с кашей перевернул!
Жизнь в Лавре накладывала новый отпечаток на Ивана: прежде он был
щеголеват, одевался в хорошие костюмы с галстуками, любил цветные рубашки, а
теперь, кроме черного, ничего не носил, и даже дома не снимал с себя
полуказенной одежды. Шпынял Машу за розовые блузочки и пестрые бусы, которые
она любила носить. Она послушно сняла бусы и бисерные плетеные браслеты,
перестала носить пышный, в цветных заколочках пучок, вместо этого заплела
волосы в косу и закрутила в скучный бабий узел. Только глазами все сияла и
улыбалась с утра до вечера: сыновьям Ванечке и Коленьке, маме Вере Ивановне,
окошку, дереву за окном, снегу и дождику. Мужа ее постоянная улыбка