"Эдуард Ульман, Виктор Дятликович. Как страна судит своих солдат (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

цели мероприятия. Он кричит, надрывая голос, смиряя шаловливую вольницу.
Вольница не сдается. Ей просто пофигу. Она хохочет, рыдает от смеха, заводит
сама себя острым словцом, пока кто-то в порыве веселья чуть не расплескивает
рюмку. Стихают шутки. Народ про водку вспомнил и про то, что тост пора
говорить. С трудом делаю серьезное лицо, слушая торжественные речи. Сам
встаю, не мене напыщенно говорю. Иван сияет. Сегодня его праздник - он стал
отцом! Опрокидываю теплое, неприятное водочное пойло в глотку.
Передергиваюсь - что за гадость. Для того чтобы закусить, приходится шутливо
побороться с Соколом за кусок колбасы, зацепленный двумя вилками.
От двери палатки доносится приветствие. Кто пришел? Шахид! Заходи!
Садись за стол! У Вани...
Что ты говоришь?! Я слышу информацию. Я смотрю на Шахида, его
шевелящиеся губы и отказываюсь понимать, что он говорит. Сколько
"двухсотых"? Не может быть, они же только что ушли!!! Ты шутишь, Игорь?
Такие шутки дурно пахнут.


НЕ ШУТКА?!

Запинаясь о скамейку, выскакиваю из-за стола. В дверном проеме уже
исчезает спина Ивана. В спину толкает несущийся галопом Мелкий. Молча бежим
в центр боевого управления отряда, вколачивая ступни в вымощенный бамутским
кирпичом плац. Палатка, стоящая рядом с нашей, выплевывает бегущие фигуры
офицеров и прапорщиков соседней роты.
Толпимся у палатки ЦБУ. Слухи, пересуды, недоумение. Вроде потери. Кто
именно - не ясно. Сколько человек? Да, вроде, четверо. И, будто бы, кто-то
из командиров групп. Ждем. Подхватываем каждое слово дежурного, укладываем
его в мозаику информации о произошедшем, стараясь убедить себя, что все не
так безнадежно.
Кто-то сообщает, что раненых эвакуировали. Раненых? Надежда взмывает,
трепеща крыльями. Переглядываемся. В парк? Давай.
Я страстно желаю, чтобы черные вести оказались преувеличением. Не
привыкший молиться, мысленно умоляю кого-то там, в небе, чтобы парни были
живы. Пусть ранены, пусть даже тяжело. Живы, они должны быть живы! Во
взглядах друзей- товарищей читаю мысли в унисон. Висит над отрядом мысль,
свинцовой тяжестью пригибая плечи, пусть ранены, только бы живы были парни.
Наши медики с носилками торопятся к парку.
Вдали слышен рев БМП. Он приближается, нарастает вместе с моим
нетерпением. Давай же быстрее, быстрее мать твою!
Есть в военной медицине понятие "золотого часа". Успеют раненым оказать
помощь в течение первого часа после ранения, и девяносто процентов раненых
выживают. Я схватываю взглядом часы. Время. Есть время! Еще не кончился у
ребят "золотой час"! Быстрей же ползи, черепаха железная! Неси ребят сюда,
где медики нетерпеливо ждут! Давай же! Давай!
Подлетевшая "броня" качнулась, останавливаясь. Спеша, отодвинув бойцов
назад, с брони и из десанта выгружаем парней. В моих руках Сергей. Все.
Чистое лицо безмятежно, спокойно, мертво. Я продолжаю механически делать то,
что сейчас необходимо. Кто-то помогает. Все это проходит мимо сознания.
Внутри пусто и время остановлено. Как же ты так, а? Как не уберегся, братец?
Сергея уносят, как и других ребят. Один еще жив. Как сквозь вату я