"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

акт. Затем я немного поговорил с ним, прежде чем отпустить на все четыре
стороны.
- Послушай, если ты кому-нибудь расскажешь о том, что здесь с тобой
было, мы все станем отрицать, - сказал я юнцу на прощание. - Нас много, и
все мы будем утверждать, что ничего не было и ты на нас наговариваешь. Когда
столько человек одновременно отрицают то, что утверждает один, ему не верят.
К тому же ты прославишься. Поверь, никто не захочет дружить с человеком,
которого сначала выпороли, а затем еще и попользовали. Думаю, тебе лучше
молчать, иначе у тебя на всю жизнь будет клеймо. Ты все понял? А теперь
можешь идти.
Итонец никому ничего не рассказал. Такого позора он не вынес бы. Что ж,
это было даже к лучшему, решили мы с Джимбо. Бедняга проглотил обиду. Таков
удел слабых и безвольных.
Только не подумайте, что я гомосексуалист. Признаюсь, мне не
понравилось иметь мальчишку. В этом не было ничего приятного. Напротив, я
ощущал себя кем-то другим. Гораздо приятнее было ожидать этого, нежели
делать.
После этого я уже ни разу не пользовал мужчину. Зато мы с Джимбо
частенько посещали полуподпольный публичный дом, стоявший чуть поодаль
университетского городка, в Оксфорде. О нем знали все жители, но никто не
требовал закрыть заведение, так как все понимали, что молодежи, которая
учится в университете, просто необходимо изредка выпускать пар, как образно
выражался мой дедуля. Дело в том, что разрешенные в больших городах типа
Лондона публичные дома имели страшную репутацию в таких тихих заводях, коей
являлся Оксфорд, поэтому жители подобных маленьких городков единодушно
требовали закрытия заведений.
Проститутки, обслуживавшие нас в подпольном публичном доме, имели
довольно потасканный вид, но что это значило, когда твоя юношеская
гиперсексуальность требовала немедленного выхода. Мы приятно проводили
время, постоянно требуя у мадам распорядительницы заведения новеньких
девушек. Там же, в публичном доме, ожидая, когда подадут шампанское, сидя на
плюшевом диване и беспечно пролистывая свежую газету, я натолкнулся на
заметку, привлекшую мое внимание знакомым названием, вынесенным в заголовок.
Я тогда учился уже на последнем курсе. В заметке говорилось о том, что в
Суссексе, недалеко от деревни Фулворт, в поместье известного аристократа и
филантропа сгорела усадьба. Во время пожара погибли все обитатели усадьбы, в
том числе сэр Чарльз с супругой. Полиция не исключает умышленный поджог.
Я несколько раз перечитал заметку, и лишь тогда до меня дошло, что
сгорели мои родители. Я тут же выскочил наружу, поймал кеб и помчался на
вокзал. Лишь на следующий день я прибыл в родовое гнездо, увидев то, что от
него осталось. Полиция и пожарные уже разобрали завал. Погуляв по пепелищу,
я с тяжелым сердцем возвратился в Оксфорд. Так я стал единственным
владельцем значительного состояния, носителем титула, а также, что было
немаловажно, я стал совершенно свободен и мог распоряжаться собственной
жизнью как вздумается. Не то чтобы я очень уж сокрушался по поводу потери
родителей. Как я описывал выше, они слишком старались влиять на мою личную
жизнь, не имея на то никаких оснований. Они не были ни умны, ни добры,
единственной их заслугой было родить и вырастить меня, что они и сделали.
Думаю, что едва лишь их миссия исчерпала себя, как они тотчас же были
отправлены Провидением на тот свет. И чем больше я об этом думаю, тем ясней