"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

- Убейте же его для его же блага! - раздался надо мной грозный голос.
И тотчас множество жал уткнулось в мое тело со всех сторон. Я оказался
в круге нацеленных в меня шпаг.
- Он умер? - раздался голос сверху.
- Да, архитектор, - услышал я рядом голос Джимбо.
- Кладите неофита в гроб.
Шпаги тотчас убрались, и чьи-то руки заботливо уложили меня на спину.
Тело мое накрыли тряпицей, служившей, по всей видимости, саваном. Затем
незнакомый голос зачитал краткую историю Хирама, которую все знают, поэтому
я не буду приводить ее здесь. После меня вновь поставили на ноги.
- Неофит, - раздался тот же голос, - тебе надобно встать в центре ложи,
преклонить колено и вознести молитву.
После того как я все исполнил, голос продолжил:
- Да пребудет имя твое, Создатель, залогом святости сего собрания.
Убогий соискатель, во тьме пребывающий, он явился в это место по доброй
воле.
Услышав последнюю фразу, я подхватил:
- Я жажду причаститься тайн и даров высоких.
- На кого уповаешь ты всей душою в час тяжкий?
- На Создателя, - ответил я.
- Произнеси же слова клятвы, - потребовал невидимый незнакомец.
- Клянусь хранить тайны Братства. А если я нарушу тайну Братства, да
перережут горло мое, да вырвут грешный мой язык, да средь песков похоронят
тело мое, словно пса безродного! - громко воскликнул я слова заранее
заученной клятвы, которую за день до этого события передал мне Джордж.
- Новый брат наш да узрит свет! - крикнул незнакомец, срывая с моих
глаз повязку.
Я огляделся. Я стоял в центре большого круглого зала, поддерживаемого
двенадцатью колоннами. Кругом у стен стояли удобные кресла, в которых сидели
братья-масоны, хлопающие мне, своему новоиспеченному брату. Я огляделся и
улыбнулся. Почти все братья были мне уже знакомы по клубу, многих я также
встречал на великосветских балах, а с некоторыми из них учился в Оксфорде.
С этого момента дела мои резко пошли в гору. Так как я имел сильную
тягу к медицине, то вскоре обогнал всех других слушателей. Преподаватели
стали выделять меня и, видя подобное стремление к познаниям, старались
заниматься со мной более остальных. Мой титул нисколько не смущал их в
занятиях, мне прочили блестящее медицинское будущее.
В светской жизни я также преуспел. Вскоре я заделался настоящим денди и
заблистал, подобно ночным звездам на небосводе, таким же ярким и холодным,
как я, в лучших салонах Лондона, чьи хозяева наперебой старались заполучить
меня к себе, так как мое присутствие гарантировало изысканность и блеск их
собранию.
Так проводил я свои дни и ночи, развлекаясь и изучая науки и безумно
скучая при этом. Моему сплину было только одно объяснение. Во всех этих
развлечениях я, чья натура хищника требовала возбуждения, этого возбуждения
не получал в размеренной жизни.
К описываемому мной времени викторианство достигло своего апогея.
Чопорность, чванство и ханжество блистали во всей своей красе. Во всех
салонах, на балах и раутах только и говорили что о каком-то божественном
предначертании, способном преобразовать человечество в приближающемся веке,