"Антон Ульрих. Гурман: Воспитание вкуса " - читать интересную книгу автора

старомодному покрою ее платья, хотя Летиция сшила его по меркам прошлогодней
моды, а мужчины всячески подчеркивали Жоржу свою близость к королю,
наперебой перечисляя осыпанных милостями фаворитов. Маркиз,
заинтересовавшийся в последнее время политикой и ставший крупной
политической фигурой в Бордо, приехал главным образом из-за созыва
Людовиком XVI Генеральных штатов. Генеральные штаты не собирались уже более
ста семидесяти лет. В салонах, куда каждый вечер хаживали маркиз с супругой,
все только и говорили что о политике и назревавшей революции, причем
последняя представлялась аристократам игрой утонченных умов сильных мира
сего, а отнюдь не восстанием голытьбы и плебса. Во время одного из посещений
Жорж де Ланж, ярый поклонник монархии, выдал фразу, ставшую впоследствии
крылатой.
- Если революция случится, - веско сказал Жорж в отповедь какому-то
расхрабрившемуся дворянину, призывавшему к пересмотру старых порядков, - я
ее вырежу!
"Если революция случится, - подумал слышавший отца Антуан, - я ее
съем!"
Де Ланжи обосновались на улице Гренель-Сен-Жермен в небольшом и уютном
особняке, заранее купленном Жоржем, который за годы интендантства в
провинции сколотил себе изрядный капитал. При этом король был чрезвычайно
доволен своим интендантом, коего часто и с похвалою упоминал министр
финансов Неккер в докладах о сборе налогов в провинциях. Через неделю после
приезда маркиз с супругой были удостоены чести получить аудиенцию у короля.
Антуан тоже поехал с родителями в Версаль. Всю дорогу мать учила сына, как
правильно держать себя при дворе, как кланяться королю и что говорить, а
главное, чего не говорить Его величеству.
- Веди себя вежливо, часто улыбайся и помни, что все кругом - твои
враги, - сказала в конце Летиция.
Версаль, в отличие от Парижа, поразил Антуана. Раскинувшийся на многие
лье роскошный парк, в котором гуляли расфранченные представители самых
титулованных фамилий Франции, приехавшие, как и маркиз, на собрание
Генеральных штатов, утопал в только что распустившейся зелени. Всюду
чувствовался запах весны и влюбленности, а отнюдь не революции. Когда
широкая дорога, окруженная с обеих сторон теснящимися друг к другу высокими
деревьями, внезапно вывела супругов на открытое пространство к фонтану,
Антуан ахнул от восторга. Прямо перед ним открылся вид на прекрасный дворец,
который невозможно было даже сравнивать с унылым и серым замком Мортиньяков.
Блистательный ансамбль, светлый и чистый, как весенний воздух после грозы,
окруживший их, поразил впечатлительного подростка. Маркиз с супругой
поднялись по лестнице и подошли ко дворцу. Лакеи в золоченых ливреях с
поклоном раскрыли перед ними двери, ведущие в покои короля Франции. Антуан с
замиранием сердца переступил порог здания, в котором жил человек, являвшийся
для его родителей олицетворением высокого вкуса и всего самого прекрасного.
Внутри покоев толпились, жужжа, словно мухи, придворные. Ослепленный Антуан
принужден был на миг зажмуриться от блиставших в бьющем из окон солнце
нарядов и драгоценностей, в огромном количестве представших перед ним.
Маркиз гордо прошествовал среди разряженных придворных, ежесекундно кланяясь
и улыбаясь. Маркиза, ослепительно красивая в новом платье, сплошь усыпанном
жемчугами и бриллиантами, показывала двору свои блестящие белые зубки. К
супругам словно вернулась молодость, походка Жоржа вновь сделалась