"А.Ульянский. Колесо" - читать интересную книгу автора

пудов танариевой руды после очистки давала фунт танария, тысяча фунтов
танария после переработки давала три зерна гелидия, а Идоле для его опытов
требовались миллионы таких зерен, и оттого он неустанно носился по свету,
разыскивая танарий, и его пути лежали в стороне от больших международных
дорог.
Юлия была с ним. Чудеса мира открывались ей, и она смотрела на них с
спокойствием людей конца столетия. Люди в прошлом чаще удивлялись, чем люди
последних лет столетия. Старый Идола, дед Юлии, рассказывал, что в молодости
он пережил однажды сильное изумление при известии, что некий Блерио
перелетел Ла-Манш, "Но, - прибавлял старик, - я не помню, чтобы я удивлялся
чему-нибудь еще с тех пор". Удивление исчезло из мира. Юлия была дочерью
человека, который с детства сроднился с мыслью, что все на этом свете
достижимо и ничему не следует удивляться, а спокойствие было у ней в крови.
Юлия была с отцом и странствовала по свету, опираясь на его руку. И
всегда ей казалось, что Мир был создан для нее. Финиковые пальмы в Бушире
росли для того, чтобы она могла срывать плоды с их ветвей, вода в океане
была так горька только для того, чтобы поразить ее своим вкусом, для нее
устраивались солнечные закаты на Цейлоне, а у верблюдов в Иране были горбы
на спине для того, чтобы удобнее было сидеть между ними маленькой королеве.
Но люди, мириады черных, белых и бронзовых людей, копошившихся внизу, под
ее воздушным кораблем, были диссонансом в общей картине. Оки как будто не
считали себя созданными для ее удовольствия, их лица были угрюмы и многие из
них смотрели на нее равнодушно и не были рады видеть ее. Иногда в поисках за
танарием ее отцу приходилось отклоняться далеко в сторону от больших дорог,
забираться в дебри, не посещаемые иностранцами. Им случалось ездить на
верблюдах в персидских степях, на мулах в Пиренеях, на плотах по Амазонке и
на слонах в Малабаре. Впервые во время таких поездок Юлии приходилось видеть
лицом к лицу людей, не обязанных улыбаться при встрече с ней, и нередко
случалось, что она хваталась за руку отца в смутном страхе и опасении
недоброжелательства.
В Атлантическом океане, в том месте, где Гольфштром делает излучину в
сторону Европы, они останавливались на устроенной посреди океана воздушной
станции смотреть, как идет работа по отводу теплого течения в более южном
направлении. Предполагалось, что если направить Гольфштром к Европе у
Бискайского залива и пустить его вдоль европейского берега, климат Италии
распространится по всему материку со всей его мягкостью и обилием
растительности.
Фаланги огромных воздушных грузовых судов останавливались у излучины,
сбрасывая в глубину миллионы тонн камня. На плавучих и воздушных мастерских
ковались и опускались в воду металлические стены. Гигантские огни освещали
картину работ ночью. Вода, бурля, бесследно поглощала плоды трудов миллионов
людей, ломавших камень и копавших руду во всех концах света.
Было что-то упорное в выражении лиц рабочих, смотревших в пучину, в
которой исчезали привезенные ими из-за тысячи верст огромные тяжести, между
тем как уровень воды не повышался ни на йоту, и пилоты воздушных судов,
направляясь в обратный путь, думали об огромности бездны, которую надо было
заполнить. К концу пятого года работ течение было сбито на два градуса на
юг, но начавшиеся в это время войны и изоляция Старого Света приостановили
работы на середине.
У Юлии завязались знакомства в разных концах света - в Лиссабоне,