Робсон Кеннет Человек из бронзы

1. ЗЛОДЕЙ

Смерть двигалась в сплошной темноте.

Она кралась по стальной перекладине. Внизу были нью-йоркские улицы, по которым спешили домой поздние прохожие. Сотни их шагов шуршали между домами из кирпича и стекла. Большинство людей шли под зонтами и не поднимали глаз вверх.

Но даже если бы они посмотрели туда, они бы ничего не заметили из-за кромешной тьмы. Монотонно падал дождь. Небо превратилось в беспросветную, гнетущую пелену из темени и дождя, нависшую над небоскребами.

Одно из зданий было в процессе строительства, дошедшего до восьмидесятого этажа. Работали некоторые офисы.

Над восьмидесятым этажом сооружалась декоративная башня, которая могла бы служить и для обозрения местности. Башня поднималась ввысь более чем на сто пятьдесят футов. Возводился только каркас, никаких каменных работ еще не велось. Это был гигантский, жуткий скелет из переплетающихся стальных брусьев, балок и перекладин, похожий на чудовищный лес.

Вот в таком страшном месте и пробиралась смерть. А была она в облике человека.

Надо было обладать кошачьей ловкостью, чтобы находить дорогу в сплошной темноте. У него, вероятно, было такое проворство, и он продолжал красться там, наверху. Балки были скользкие от дождя, лившего так некстати. Все это путешествие было отвратительным, так как имело ужасную цель.

Время от времени человек выдавливал из себя какие-то странные, клокочущие слова. Их невозможно было понять, но ясно было, что выражают они страшную ненависть. Тот, кто знает многие языки, не мог бы определить язык, на котором говорил человек. Какой-нибудь мудрый студент сказал бы, что это диалект. Но студент был бы неправ - ни в одном из диалектов нашей цивилизации нет таких слов.

- Он должен умереть! - хрипела смерть на своем странном жаргоне. Так повелел сын Пернатого Змея! Сегодня вечером! Сегодня вечером он умрет!

После каждого приступа ненависти злодей прижимал какой-то предмет к груди.

Это была черная кожаная коробка высотой около четырех дюймов и длиной четыре фута.

- Вот это убьет его, - бормотал он, поглаживая черный ящик.

Дождь хлестал безумца. Одно неосторожное движение - и он мог разбиться о стальные клыки остова башни. Но человек поднимался все выше и выше.

Почти все офисы напротив были пусты, светились только некоторые окна.

На какое-то мгновение крадущийся дрогнул среди лабиринта арматуры. Чтобы прийти в себя, он щелкнул ручным фонариком на один миг. Короткий лучик обнаружил достопримечательность рук злодея. Кончики его пальцев были ярко-красного цвета! Как будто он окунул их в алую краску.

Человек с красными пальцами вскочил в строительную люльку, обшитую толстыми досками. Платформа эта висела с наружной стороны стального массива. Он опустил свою черную коробку и достал из внутреннего кармана компактный, мощный бинокль.

Малиновые пальцы остановили бинокль у подножия небоскреба, находившегося через много кварталов от места наблюдения. Злодей начал считать этажи снизу вверх.

Это было одно из самых высоких зданий в Нью-Йорке. Около сотни этажей взмыли в небо в виде отражающего свет острия из стали и камня. Дойдя в счете до восемьдесят шестого этажа, он остановился. Объектив бинокля двигался то вправо, то влево, пока не обнаружил освещенное окно в западной части небоскреба.

Хотя стекла бинокля слегка затуманивались от дождя, хозяин мощного оптического прибора мог рассмотреть все, что было в комнате.

Прямо перед окном стоял широкий полированный стол с изумительно выполненной инкрустацией.

Чуть поодаль - бронзовая фигура!

Казалось, это скульптура человека, голова и плечи которого сделаны из прочной бронзы. Краснопальцый ужаснулся, глядя на бронзовый бюст. Черты лица, необыкновенно высокий лоб, энергичный, сильный, но небольшой рот, худые щеки говорили о редко встречающейся силе характера.

Бронзовые прямые волосы чуть темнее бронзового лица были так густы, что походили на металлическую шапочку. Такое мог произвести на свет только гениальный скульптор.

Но самыми удивительными были глаза. Когда на них падал свет от лампы на столе, глаза сверкали как россыпи золота. Даже на таком большом расстоянии, через мощные линзы бинокля ощущалось гипнотическое воздействие золотых глаз, вызывающих страх.

Человек с красными пальцами вздрогнул.

- Смерть! - рявкнул он, как бы пытаясь освободиться от расслабляющего влияния странных золотых глаз. - Сын Пернатого Змея приказал! Смерть!

Злодей открыл свою черную коробку. Слабый металлический щелчок - и соединились части предмета, который он достал. Ласково погладив эту вещь, он с ликованием подумал: "Орудие сына Пернатого Змея принесет смерть!"

Он еще раз прижал бинокль к глазам и сфокусировал его на поразительной бронзовой статуе.

Бронзовый шедевр открыл рот и зевнул - это был живой человек, а не статуя.

Зевая, человек из бронзы открыл свои крупные, очень сильные зубы. Он не казался высоким, может быть, потому, что сидел за громадным письменным столом. Наблюдатель подвергал сомнению рост бронзового человека, а между тем рост его равнялся шести футам. Но совсем поражен был бы злодей, если бы узнал, что весил бронзовый человек двести фунтов.

Большой человек из бронзы был так хорошо сложен, что производил впечатление не размерами, а силой. Его фигура была необыкновенно красива и мощна.

Это был Кларк Сэвидж младший.

Док Сэвидж! Имя его становилось легендой во всех уголках мира!

Казалось, ни одного звука не доносилось в комнату, где сидел Док, но он вдруг встал, подошел к двери и открыл ее гибкой, ловкой рукой с длинными пальцами. На руке были видны громадные жилы-канаты, проступавшие сквозь тонкую бронзовую оболочку.

Острота слуха Дока Сэвиджа была поразительна. Пять человек выходили из лифта, поднявшегося почти бесшумно.

Парни направились к Доку, на их лицах светилась радость от встречи с Сэвиджем, но бурных приветствий не последовало. На то была причина. У Дока случилось большое горе, все парни глубоко сочувствовали ему, но не могли подобрать слов.

Первый из пятерых - мужчина гигантского роста и не менее гигантского веса. Лицо у него было суровое, тонкие, жесткие губы так плотно сжаты, как будто он только что произнес презрительные звуки типа "тс! тс!". Все его черты были по-пуритански строги. Имя этого человека - полковник Джон Ренвик, или Ренни. У него были огромные руки и чудовищных размеров кулаки. Любимым занятием Ренни было пробивать кулаком насквозь массивную панель тяжеловесной двери. Ренни славился как очень способный инженер.

За Ренни шел Вильям Харпер Литтлджон, очень высокий, худощавый человек. Джонни носил очки с очень сильной, толстой левой линзой. Он был похож на полуголодного, погруженного в науку ученого. Джонни действительно был крупным специалистом в области геологии и археологии.

Следующим был майор Томас Дж. Робертс, прозванный "Длинный Том". Физически Длинный Том казался самым слабым из всей компании - худой, не очень высокий, какой-то даже болезненный. Он был непревзойденным в электричестве.

За спиной Длинного Тома показался "Хэм". "Бригадный генерал Теодор Марли Брукс", - так представлялся Хэм при официальных знакомствах. Его внешность была так же блистательна, как и его внутреннее содержание. Стройный, с тонкой талией, раскованный в движениях, Хэм был блестящим юристом, одним из самых лучших выпускников Гарвардского университета. Хэм всегда и везде носил с собой гладкую черную трость, никогда с ней не расставался, может быть, потому, что это была не просто трость, а шпага в необычном футляре.

Последним вышел самый запоминающийся из всех. Ростом чуть более пяти футов и весом намного больше двухсот шестидесяти фунтов, он к тому же имел строение гориллы - руки длиннее ног, грудь толще своей ширины. Его глаза были так глубоко посажены, что напоминали веселые, маленькие точечки, сверкающие где-то в ямках. Когда он открывал свой большой рот, впечатление было катастрофическим.

"Манк!" Никакое другое прозвище не подходило ему! Это был подполковник Эндрю Блоджет Мейфейр. Манк так редко слышал свое полное имя, что стал забывать его.

Все пятеро вошли в роскошно обставленную гостиную. После первых приветствий они замолчали, растерянные и смущенные, не зная, с чего начать разговор. За то время, пока друзья не виделись с Доком, умер его отец, умер таинственной смертью.

Старший Сэвидж был известен по всему миру своей потрясающей выносливостью и своими добрыми делами. В ранней юности он накопил громадное состояние и поставил перед собой одну цель.

Благородная цель состояла в том, чтобы ездить из одного конца света в другой, искать приключений, рисковать, помогать тем, кто нуждался в помощи, наказывать тех, кто заслуживал наказания. Таково было кредо Сэвиджа старшего.

Вскоре от состояния почти ничего не осталось. Но Сэвидж приобрел другое богатство - безупречную репутацию и добрую славу среди людей, которая все время разрасталась.

Это замечательное наследство перешло от Сэвиджа старшего к его сыну Доку. Как и отец, Док предпочитал деньгам и ценностям дорогу приключений и стремление бороться за справедливость.

Кларк Сэвидж младший воспитывался именно в таком духе с самого раннего детства. Как только Док научился ходить, отец разработал для него целый комплекс упражнений и занятий, которым он остался верен на всю жизнь. Каждый день в течение двух часов Док интенсивно упражнял и развивал свои мускулы, чувства и ум. В результате Сэвидж стал обладать сверхчеловеческой силой. И в этом не было ничего мистического - тяжелая, упорная работа на протяжении всей жизни давала свои плоды.

Умственные занятия Док начал с медицины и хирургии, а потом изучал все искусства и науки. Как свободно мог Док побороть гориллообразного Манка, несмотря на то, что тот обладал большой силой, так же Док превосходил его и в химии - родной стихии Манка. То же самое относилось и к инженеру Ренни, и к Длинному Тому, выдающемуся электрику, и к геологу и археологу Джонни, и к юристу Хэму. Док превосходно владел этими профессиями.

На лицах пяти друзей лежала глубокая печаль. Они любили старшего Сэвиджа.

- Твой отец умер три недели назад, - наконец произнес Ренни.

Док медленно кивнул головой:

- Я узнал это из газет, вернувшись только сегодня.

Ренни подыскивал слова, затем сказал:

- Мы пытались найти тебя, но не могли - ты как будто исчез с лица земли.

Док посмотрел в окно. В его золотых глазах стояла горечь утраты.