"Героический эпос народов СССР, Том 1 " - читать интересную книгу автора

знают в нетленной отчизне там, и мертвецы возвращаются к жизни там. Этой
страною враг никогда не владел: стал я бронею мирских и духовных дел!"
И вот ответ завоевателя: "Я грозою народов слыву, хана злобного Киняса
я исполин. Еду я, чтобы разрушить твою бумбулву, еду я, чтобы детей
превратить в сирот, еду я, чтобы в раба превратить народ, еду я, чтобы
нетленных жизни лишить, еду я, чтобы людей отчизны лишить..."
Нравственная несовместимость жизненных установок представителя народа и
насильников здесь обозначена ясно и недвусмысленно.
В "Джангариаде" каждый богатырь чем-то знаменит и подчеркнуто
отличается от своих соратников, являясь, однако, частицей единой когорты
храбрых защитников бессмертной Бумбы. Один из старейшин, например, богатырь
Алтан Цеджи, - мудрый ясновидец, он помнит то, что произошло девяносто
девять лет назад, и знает то, что произойдет спустя девяносто девять лет.
Другой батыр - славный Хонгор, прозванный за отвагу Алым Львом, "ста
государств силой своей нападение способен повергнуть в прах". Савар
Тяжелорукий величав, как гора. "Тщетно пытались тысячи биться с ним - падали
богатыри без счету пред ним". Мингийан - "прекрасный воин вселенной, свет и
краса державы нетленной".
Индивидуальные черты героев последовательно раскрываются в ходе
развития единого сюжета.
Мир героев "Джангариады" весьма обширен и не ограничен пределами
калмыцкой степи. Память о том, что видели далекие предки слагателей этого
эпоса во время великих передвижений и странствований кочевых племен,
причудливым эхом отозвалась в песнях "Джангариады", где то и дело мелькают
слова: "берег океана", "двенадцать синих морей", река Ганг. Девятиярусный и
пятибашенный дворец с железными воротами и "стеклами, красными, как огонь",
"стеклами, белыми, как облака", "северная сторона которого покрыта была
шкурою пегого быка, а полуденная сторона покрыта была шкурою сизого быка,
чтобы зимовка была легка". Соединение идеала надежно сколоченной юрты
(покрытой шкурою пегого или сизого быка) с фантастическим великолепием
царского дворца - весьма характерная деталь для этого эпоса. Память о былом
могуществе ойратского государства, в состав которого входили когда-то и
первые сказители-джангарчи, несомненно, отразилась в этом народном и в своей
основе демократическом эпосе. Очевидно, не случайно, что высшим эталоном
силы и величия богатыря здесь все же остается ханский титул. Главный герой
нередко именуется "владыкой семидесяти стран", хотя он и не является
таковым, а чаще всего ничем и не отличается от других защитников сказочной
Бумбы. Тем не менее идеал силы и могущества в "Джангариаде" все же обозначен
великолепием ханского престола. И вместе с тем великий нойон в "Джангариаде"
в конечном счете - это народный избранник, и роскошный дворец для него
построен самими простолюдинами в знак почитания и любви. Образ идеального
хана, сотворенный народной фантазией в "Джангариаде", таким образом,
остается незыблемым, в то время как в киргизском эпосе этот идеал постепенно
развенчивается.
Но в "Джангариаде", так же как и в "Манасе", в "Кобланды-батыре" и в
эпосе других народов, прошедших большой путь кочевой жизни, имеются и общие
мотивы, как, например, культ коня (его боевые качества, быстрота бега,
отвага и сообразительность), что является постоянным предметом поэтического
восторга и горячей патетики. Мчится конь, говорится, например, в
"Джангариаде", - ветер опередив; скачет он между небом и мягкой травой,