"Сигрид Унсет. Улав, сын Аудуна из Хествикена" - читать интересную книгу автора

кичливо, делая вид, будто и прежде жили счастливо и в таком же почете, что
и ныне. И, дескать, нет им надобности угодничать ради своего блага. Они
привезли с собой на свадьбу старшую дочь, Ингунн, и Стейнфинн отплясывал,
держа ее на руках, и выставлял дочку всем напоказ; Ингунн было три годика,
и родители чрезмерно гордились красивой малюткой.
Но первый их сын, рожденный тотчас после свадьбы, помер, а после родила
Ингебьерг мертвых близнецов. Вот тогда-то Стейнфинн с Ингебьерг и
преклонили колена пред Йоном, сыном Пола, моля ото всего сердца о
прощении. Вскоре родила Ингебьерг двух сыновей, и те остались живы.
Ингебьерг же с годами все хорошела; жили они со Стейнфинном на широкую
ногу, в мире да согласии и были веселы и довольны.
Однако жил да здравствовал еще человек, о ком вроде бы все и думать
забыли: то был Маттиас, сын Харалда, нареченный жених Ингебьерг, которому
она изменила. В ту пору, когда Стейнфинн играл свадьбу, Маттиас уехал в
заморские края и пробыл там несколько лет. Был он низкорослый и
безобразный, но смелый, решительный и несметно богатый человек.
Стейнфинн и Ингебьерг были женаты уже семь зим, дочерям их Ингунн и
Туре минуло десять и восемь, но сыновья были еще совсем малы. Вот тогда-то
и заявился ночью во Фреттастейн Маттиас, сын Харалда, да не один, а с
большой ватагой. Была сенокосная страда, и многие из домочадцев ушли на
дальние луга; тех же, что оставались в усадьбе, схватили, пока они спали.
Стейнфинн проснулся только тогда, когда его вытащили из постели, где он
спал рядом с женой. Лето в тот год было жаркое, и все спали нагишом; в чем
мать родила стоял Стейнфинн, связанный по рукам и ногам, на почетном месте
у верхнего конца своего же стола, а трое держали его.
Жена Стейнфинна Ингебьерг защищалась как дикий зверь - царапалась и
кусалась, когда Маттиас, завернув ее в покрывало, взял на руки и посадил к
себе на колени. А потом сказал Стейнфинну:
- Я бы мог отомстить вам обоим по делам вашим, и ты, Стейнфинн,
связанный, не смог бы защитить жену, когда бы я захотел взять то, что было
уготовано мне, а вовсе не тебе. Да боюсь нарушить волю божию, ибо чту
законы людские и наши свычаи и обычаи более твоего. А покараю я тебя,
Стейнфинн, вот как: из милости верну тебе жену нетронутой, и ты,
Ингебьерг, живи с супругом своим в добром здравии и благоденствии. Сдается
мне, после нынешней ночи вы не забудете возблагодарить меня всякий раз,
когда вам захочется обнять друг друга в радости и счастье! - И, сказав
так, он расхохотался.
Маттиас поцеловал женщину, положил ее на кровать и сказал своим людям,
что пора ехать. Потом повернулся к Стейнфинну.
С самого начала Стейнфинн не вымолвил ни слова, а как только понял, что
ему не вырваться из пут, застыл на месте. Но лицо его было
багрово-красным, и он не отрывал глаз от Маттиаса. Тот подошел к нему.
- Неужто ты столь неучтив, хозяин, что у тебя не хватает ума
поблагодарить меня за выказанную тебе нынче ночью милость? - с улыбкой
спросил Маттиас.
- Да уж будь покоен, я тебя поблагодарю, - вымолвил Стейнфинн, - ежели
господь бог сподобит меня дожить до того.
На Маттиасе был кафтан с широкими рукавами, с раструбами и кисточками
на обшлагах. Зажав край рукава пальцами, он, еще шире улыбаясь, стал
помахивать кисточками перед лицом Стейнфинна. Потом вдруг, размахнувшись,