"Сигрид Унсет. Фру Марта Оули" - читать интересную книгу авторастуле. Мы собрались выпить немного вина, чокнулись, и тут Отто взял мои руки
в свои и тихо поцеловал их. "Спасибо, Марта, милая", - это единственное, что он сказал мне, я расплакалась, а тут и Ингрид подняла крик и спрятала лицо у меня на груди. Я взяла ее на руки и прижала к себе, чтобы успокоить. Когда я вновь взглянула на Отто, он сидел, откинувшись в кресле с закрытыми глазами, у губ залегла скорбная морщинка. Понемногу распогодилось, и детей можно было отослать в парк. Из окна были видны три маленькие фигурки, которые трусили по березовой аллее. "Зачем же ты все-таки привезла их сюда, Марта, - упрекнул меня Отто. - Не очень-то веселое место для них!" Я ничего не ответила. "Невеселое место для детей", - повторил он раздраженно. Пожалуй, самым грустным во всем этом был тот болезненно-раздраженный тон, каким он произносил эти слова. Когда он был здоров, подобный тон никогда ему не был свойственен. "Нам с тобой надо было предвидеть это еще одиннадцать лет назад, - сказал он тихо. - Если бы мы все это предвидели, тебе бы не пришлось оказаться в положении матери четверых детей, у которой муж калека. Да, как все это не похоже, Марта, на то, что мы ожидали от будущего года. Помнишь, - сказал он, сжимая мне руки так, что стало больно. - Одиннадцать лет назад в тот же самый день... Как быстро пролетели эти годы, Марта, милый мой дружочек. Ты ведь понимаешь, как много значишь для меня? Как я благодарен тебе за все". Снова пошел дождь, и дети вернулись из парка. Было уже поздно, и с себе детей: "Надеюсь, что вы все это время вели себя хорошо. Никогда, никогда не огорчайте маму, дети. Ты слышишь, Эйнар, ты самый старший, запомни, что папа говорит тебе, всегда будь добрым и хорошим мальчиком, всегда старайся ради мамы и младших, и ты, Халфред, мой малыш". Они плакали, и я плакала. Жалкой процессией шли мы гуськом к трамваю, каждый держа свой зонтик. Ингрид промокла, и мне пришлось взять ее на руки, иначе мы вообще никогда бы не добрались до города. Я шла, держа на руках ребенка, боялась уронить зонт, да еще надо было подбирать подол, а позади меня шлепали по бездонным лужам и размытой проливным дождем дороге двое моих мальчуганов. В этот же самый день ровно год назад я лежала в постели после родов. Отто сидел рядом и старался развлечь меня. "Все будет хорошо, - успокаивал он меня, - и мы с тобой еще доживем до золотой свадьбы". Он ни на секунду не допускал мысли, что может не дожить до этого дня. А два года назад в годовщину свадьбы, как всегда, мы были в нашем летнем домике, выпили там шампанского, пожелая здоровья друг другу, и Отто заявил, что считает себя самым счастливым мужем в Норвегии. А я сидела и размышляла о том, как бесконечно несчастлива я, как бесконечно мы чужды друг другу, при том что он этого не понимал. Тогда я даже и не представляла, что такое настоящее горе! На следующий год я, верно, стану вдовой. Наш летний домик решено продать, и мы уже дали объявление. Но я надеюсь, что в это ужасное для нас время домик не будет продан чересчур |
|
|