"Джон Апдайк. Бек и щедроты шведов" - читать интересную книгу автора

нацистам бойцов Сопротивления. И у многих шведско-еврейских предпринимателей
загадочным образом возникали пожары на производстве. Гитлер обожал шведов; в
его глазах они были идеальная нация, das Volk.
- Не пугай меня, пожалуйста. У вас с Голдой расовые предрассудки.
- Она довольно много уже понимает. На-ка. Удели раз в жизни немного
внимания дочери. - Она сунула ему на руки Голду. Ползунки у малышки немного
промокли. Она улыбалась, обнажая редкие зубки и пуская слюни. Еще один зубок
режется. Ее липкая любопытная лапка потянулась к лицу Бека и ухватила его за
щеку.
- Ой, - поморщился он.
- Она так привыкла целыми днями оставаться со мной, что удивляется
твоей щетине. Я пойду переоденусь и выйду на часок. Один симпатичный молодой
служащий в конторе внизу предложил показать мне гостиничный компьютерный
комплекс, а потом свозить на набережную, в высотный американский бар с видом
на море. Он в ужас пришел, когда услышал, что я совершенно не видела
Стокгольма. Не мог поверить, что я тут такая заброшенная.
- А ты ему не объяснила, что это в основном твоя добрая воля? Ингер
предлагала найти африканку для Голды, хотя здесь это не так-то просто.
- Они тут все жулики, торгуют поддельными сенегальскими сумками. Ингер
говорит, что есть очень смуглые турчанки, но я сказала, нет уж, спасибо,
мусульман не надо.
- Вот видишь. Опять предрассудки. До Израиля мусульмане относились к
евреям гораздо лучше, чем христиане.
Робин прочитала на его лице тревогу, готовность к поражению и сказала:
- Генри, я молодая. Мне необходимо размяться. Я вернусь вовремя, чтобы
ты успел к восьми на этот официальный концерт. И Голда нуждается в магии
отцовского влияния. Вот вы с ней как раз и напишете тебе лекцию.
- Члены Академии, достопочтенные гости, иностранные и местные, - так
начал свою лекцию Бек. - Нобелевская премия стала такой огромной и
знаменитой среди своих собратьев, что по справедливости ее никто не
заслуживает и недостойному избраннику только остается прятать свое смущение
за спинами остальных, столь же недостойных. - Публика сидела на стульях,
расставленных по длинному полутемному парадному залу Шведской академии среди
всяких арок и пилястров, - эдакая ренессансная фантазия, видение
Микеланджело о человеческом теле, обращенном в архитектурные формы. Король,
долговязый и серьезный, в очках в царственно-тонкой оправе, отсутствовал,
равно как и его темнокудрая красавица королева. Бек-то по глупости
воображал, что будет вещать с вершины мира. А перед ним оказались
бледнолицые, равнодушно-вежливые слушатели, собранные в этом жарко
натопленном зале у северной кромки Европы, субконтинента, жители которого на
протяжении последних веков давили и дурачили остальной мир. Кое-где
виднелись отдельные знакомые лица. Мери Джо Цвенглер и лохматый длинноногий,
полулежащий на стуле Джим Флаггерти, директор издательства, заметно
поседевший за те двадцать лет, что они знакомы, но все так же перекатывающий
из-за щеки за щеку воображаемую жевательную резинку, прилетели, отринув
заботы, чтобы оказать моральную поддержку своему автору. Явились, надев
костюмы в полоску, некоторые из посольской мелкой сошки, командированные
специально почтить присутствием. Робин устроилась в первом ряду, сияющая
теплом среди ледяных иностранных лиц. Вся эта публика удивленно
всколыхнулась, когда Бек после краткого представления, произнесенного