"Джон Апдайк. Давай поженимся" - читать интересную книгу автора

в машине как раз зазвучал Рэй Чарльз, исполнявший "Рожденные для утрат".

Мечты всегда, всегда
Мне приносили только боль...

Она оживала перед ним в этой песне - в голове у него уже сложились
слова, которыми он окликнет ее и предложит перейти к нему в машину, чтобы
вместе послушать: "Эй! Привет! Иди скорей сюда - клевые записи дают!" Он
привык разговаривать с ней, как мальчишка с девчонкой, перемежая хиповый
жаргон телячьим сюсюканьем. Песни по радио обретали для него новый смысл,
если он слушал их, когда ехал к ней на свидание. Ему хотелось слушать их
вместе с нею, но они редко приезжали в одной машине, и по мере того, как
той весной неделя сменяла неделю, песни, словно майские жуки, умирали в
полете.
Ее "сааб" стоял пустой, Салли поблизости не было. Наверно, она - в
дюнах. По форме пляж был необычный: дуга гладкого намытого океаном песка
тянулась на добрых полмили между нагромождениями больших, в желтых
потеках, камней; вверх от ближайшей груды камней уходили дюны - чахлая
трава и извилистые дорожки отделяли друг от друга сотни песчаных лоскутов,
словно комнаты в огромном, созданном природой отеле. Это царство гребней и
впадин было обманчиво запутанным. Им ни разу еще не удалось найти то место
- то идеальное место, где они были в прошлый раз.
Джерри быстро полез вверх по крутой дюне, не желая терять время и
останавливаться, чтобы снять туфли и носки. Он задыхался, поднимаясь бегом
в гору, и это казалось таким чудесным - будто вернулась юность, вернулась
жажда жизни. С тех пор как начался их роман, он всегда спешил, бежал,
выгадывал время там, где прежде этого не требовалось, - он стал атлетом,
обгонявшим часовую стрелку, выкраивавшим то тут, то там час-другой, из
которых складывалась небывалая и неведомая вторая жизнь. Он бросил курить:
ему не хотелось, чтобы его поцелуи отдавали табаком.
Он выскочил на гребень дюн и испугался: Салли нигде не было. Вообще
никого не было. Помимо их двух машин, на просторной стоянке виднелось еще
штук десять - не больше. А через какой-нибудь месяц здесь будет полно
народу: забитый досками дом (бар-раздевалка) оживет, наполненный
загорелыми людьми и грохотом механической музыки, в дюнах станет
невыносимо жарко, необитабельно. Сегодня же дюны еще хранили оставшуюся
после зимы первозданность природы, не тронутой человеком. Когда Салли
окликнула его, звук прилетел к нему по прохладному воздуху, словно крик
птицы: "Джерри?" Это был вопрос, хотя если она видела его, то не могла не
знать, что это он. "Джерри? Эй?"
Повернувшись, он обнаружил ее на одной из дюн, что высилась над ним,
- она осторожно шла в желтом бикини, глядя вниз, чтобы не наколоть босые
ноги о жесткую траву; светловолосая, стройная, вся в веснушках, она
казалась сейчас стыдливой девой песков, скрывавших ее от него. На вид
плечи и грудь у нее были жаркие, а впадина спины - прохладная. Наверно,
лежала на солнце. Ее широкоскулое, с заостренным подбородком лицо
раскраснелось.
- Эй! Как я рада, что ты приехал?! - Она слегка задыхалась,
возбужденный голос ее звенел, и каждая фраза звучала вопросительно. - Жду
тебя здесь, в дюнах, а вокруг носится орда диких полуголых мальчишек, мне