"Джон Апдайк. Супружеские пары" - читать интересную книгу автора

как сегодня, погоду можно было увидеть фиолетовое пятно - Кейп-Код - и
окружающую мыс серую бесконечность океана. Скосив глаз-монетку вниз, петушок
сумел бы разглядеть россыпь точек - головы бредущих в церковь прихожан. Одна
точка была рыжей и перемещалась по серой дорожке очень бойко. Это был Пайт
Хейнема, боящийся опоздать на воскресную службу.
Внутри церковь была белой, с деревянной резьбой, прикинувшейся
алебастром. Изогнутые своды переходили в гипсовый потолок. Галерея с
дорическими каннелюрами вдоль парапета невесомо парила над алтарем и
поддерживала раскрашенный викторианский орган напротив. Старые резные
скамьи-короба не могли не восхищать. Почти всегда, переступая порог церкви,
Пайт ловил себя на мысли, что чудо-мастера, вроде плотников, сотворивших это
деревянное чудо, больше никогда не народятся. Сейчас он занял свое обычное
место на задней скамье, слева, чтобы, закрыв дверцу, насладиться
одиночеством. Истертая лиловая подушка давно потеряла мягкость, но сбор
денег на замену подушек шел слишком вяло. В коробе лежали два когда-то синих
молитвенника. Пайт всегда сидел один. Его друзья в церковь не ходили. Он
устроился поудобнее и взял менее истрепанный из двух выцветших
молитвенников. Органистка, старая дева с розовыми волосами, отыграла с
грехом пополам прелюдию Баха. Первым шел гимн под номером 195: "Восславим
Величье Господне". Пайт встал и запел. Лучше бы совсем не слышать свой
робкий, в неправильной тональности голос, поющий про ангелов, павших ниц,
дабы воспеть хвалу Создателю... Потом, повинуясь команде, Пайт снова сел и
погрузился в молитву. Всякий раз, молясь, он утрачивал душевное равновесие.
Он считал удачей, когда словно бы попадал в дальний угол глубокой борозды
милый пушистый зверек, приготовившийся к зимней спячке. Становясь таким, он
чувствовал близость к огромной тайне, источающей жар, как лава в центре
Земли. На короткое мгновение само его существование теряло временной предел.
Увы, церковь была слишком бойким местом, полным света и музыки, чтобы здесь
можно было толком помолиться. Не в силах сосредоточиться на словах молитвы,
он начинал вспоминать недвижимость, которой занимался, перебирал в памяти
лица и ноги знакомых женщин, думал то о дочерях, то о своих родителях. Об их
смерти, такой несправедливой.
Они умерли вместе - мать через считанные минуты, отец в больнице спустя
три часа после дорожной аварии, случившейся в сумерках, за неделю до
Рождества 1949 года. Они ехали домой, в Гранд-Рапидз, с заседания местной
фермерской ассоциации. На шоссе номер 21 был прямой участок, часто
покрывавшийся наледью. Неподалеку текла река; начался снег. Произошло
лобовое столкновение с "линкольном", водитель которого, паренек из Ионии,
выжил, хоть и получил много рваных ран. По положению машин на шоссе трудно
было определить, которую занесло, но Пайт, знавший отцовскую манеру
вождения - отец вел машину с тем же медлительным упорством, миля за милей,
как высаживал герань, - не сомневался, что виноват паренек из Ионии. Хотя
сумерки есть сумерки, а отец был уже немолод... Возможно, оказавшись на
плоском скользком участке, он растерялся, а при появлении впереди ярких фар
запаниковал, машина на мгновение потеряла управление, и... Неужели у этого
мирного добропорядочного цветовода с ровными искусственными зубами, тяжелой
поступью и бесцветными короткими ресницами хватило смертельного
безрассудства, чтобы загасить сразу две невинные жизни? Зачем тогда было
считать каждый цент, на что-то надеяться, сеять семена, проращивать
растения, доводить их до цветения?