"Джон Апдайк. Четыре стороны медали" - читать интересную книгу автора

Джон Апдайк

Четыре стороны медали

(пер. Ю. Жукова)

1. Тристан

Любимая моя, прости меня: я почему-то оказался на корабле. В том
оцепенении, в которое я впал, расставшись с тобой, я совершенно не
почувствовал бесчисленных унижений, которые составляют процедуру посадки на
теплоход (интересно, почему это люди, даже самые спесивые и знатные
аристократы, стоит им попасть в лапы таможенных властей, сразу же робеют,
совсем как иммигранты из Центральной Европы, и почему им точно так же
хамят?), и хотя мы плывем уже скоро двое суток, так что я мог бы, кажется,
немного отдохнуть, смирившись с мыслью, что теперь ты для меня недостижима,
однако я никак не могу принудить себя перенести внимание на пассажиров, при
том что в моей одержимости тобой на миг образовалась шелка ленивого
здравомыслия, и мне как бы в пророческом озарении вдруг открылось, что
официант учуял в моей особе неприкаянного скитальца и будет вести себя
нахально, а в конце путешествия захочет получить королевские чаевые. Но бог
с ним. Потом я развернул салфетку, и из нее вылетел твой вздох, он был в
точности похож на голубку, и даже шейка отливала синим, и когда он пролетал
мимо горящей на столе свечи, то на мгновенье застил ее пламя. Меня снова
отбросило во влажный шелест и меркнущий шепот и стоны нашей любви, к нашим
клятвам и отречениям...
Судно дрожит. Эта дрожь непрерывна и проникает всюду, она настигла меня
даже здесь, в пустой и темной библиотеке, которой ведает угрюмый молодой
туринец и в которой имеется - как же, все-таки библиотека! - несколько
истрепанных номеров "Пари матч", а в шкафу за стеклом стоят семнадцать томов
Габриэля д'Аннунцио в роскошнейших переплетах и не запятнанных руками ни
одного читателя - разумеется, на итальянском языке. Так что нетвердость
моего почерка объясняется механическими причинами, а пятна на бумаге -
можешь считать, что это просто залетающие сюда лихие брызги. Нас и правда
здорово качает, хотя мы уже в теплых широтах. Когда матросы наполняют
бассейн водой, она так плещет и бурлит, что я всякий раз заглядываю через
бортик - не попалась ли к нам русалка? В баре бутылки позванивают, "Дайкири"
трепещет и волнуется в бокалах, разбегаясь по поверхности кругами.
За дни моих с тобой скитаний по лесам я позабыл, что чувствует человек
на море, и когда я вчера утром стоял в салоне первого класса, выжидая случая
подкупить стюарда, чтобы тот пустил меня на верхнюю палубу, а может быть
даже и на мостик, вдруг - заметь, ни один предмет при этом не сдвинулся с
места ни на дюйм, ни мебель, ни светильники, ни пальмы в кадках, ни
многоязычная доска объявлений, - вдруг кровь моя, вся до капли, прихлынула к
полу, точно ее притянул огромный плоский магнит. Вокруг были люди, но лица
их не выразили ровным счетом ничего. Ужасно забавное состояние, потому что
когда теплоход накренило в другую сторону, кровь рванулась по моим жилам
вверх - помнишь ощущение в первый миг после удара? - и мне показалось, что
сейчас я, а раз я, то, стало быть, и все стоящие вокруг пассажиры с ничего
не выражающими лицами, все мы сейчас взлетим к потолку, точно воздушные