"Александр Уралов. Моя возня с ирландскими привидениями" - читать интересную книгу автора

Александр Уралов

Моя возня с ирландскими привидениями

Так уж получилось, что дядюшка завещал мне этот замок вместе со всем,
что в нем находится. Нельзя сказать, что это было для меня неожиданностью.
На Рождество он присылал мне открытки, отнюдь не отличавшиеся разнообразием.
Поэтому раз в год я вспоминал о том, что у меня есть чудаковатый престарелый
родственник и аккуратно вносил в календарь на будущий год все необходимые
пометки: 'Не забыть!!! Поздравить дядю с Днем рождения, Рождеством...' - и
т.д.

Кузина моя отдала Богу душу несколько лет назад и вскоре после ее
похорон, я получил от дядюшки письмо, что явилось для меня неожиданностью -
до Рождества было еще далековато.

В этой эпистоле дядюшка в кратких, но энергичных выражениях весьма
неодобрительно отозвался об образе жизни своей покойной дочери и смутил меня
тем, что я 'становлюсь единственным наследником замка Лунсух, знаменитого
своей славной историей, тесно переплетающейся с историей нашей любимой
Ирландии'. 'Некоторые авторитеты считают, - неожиданно словоохотливо писал
дядюшка, - что именно у этого замка останавливался сам Кухулин (здесь он
поставил четыре восклицательных знака) и кормил своего коня!'. Слава Богу,
что дядюшка хотя бы не приписал Кухулину обыкновение ночевать в замке Лунсух
и пить тот самый виски, что по сию пору хранится в подвале, - это был бы уже
явный перебор.

Положив письмо в ящик бюро, где желтели ежегодные дядюшкины
рождественские излияния чувств, я тотчас забыл о нем. Дядюшка отличался
завидным здоровьем, неуживчивым характером и постоянно подчеркивал то, что
является гордым представителем уходящей во тьму веков династии ирландских
долгожителей. При таком раскладе именно он, мой дядюшка, должен был получить
приглашение на мои похороны, а уж никак не наоборот.

Выждав положенные полгода ожидания и 'вступив в наследство', я тихо
сидел в кресле у камина... и мне казалось, что я вскоре последую по стопам
дядюшки.

Похоже, старый пень при жизни затаил на меня какую-то древнюю злобу, -
думал я, - причины которой мне столь же неведомы, как и подробные
обстоятельства жизни любого из прапрадедов.

Впрочем, речь дойдет и до них.

Будучи существом романтическим и нелюдимым, я всегда отдавал должное
мистике, в том числе и как чудесному литературному явлению. Я прочитал тонны
книг о встречах с жителями того света. Я вертел тарелки в спиритических
обществах Лондона, Дублина, Нью-Йорка и Санкт-Петербурга. Я поглощал все,
что хоть как-то подходило под определение 'литература о потустороннем'. Я
мечтал о встречах с неведомым...