"Александр Уралов. Моя возня с ирландскими привидениями" - читать интересную книгу автора

воздухе. Боюсь, я был неучтив, кинув в нее спросонок подушкой. Впрочем,
призрак этого даже не заметил. Он тихо висел, высунув язык, мерно
поворачиваясь из стороны в сторону. Язык он показывал не для веселья и не
из-за дерзкой неучтивости. Похоже, этот джентльмен в костюме времен королевы
Елизаветы повесился или был повешен - особой разницы я не вижу - где-то
поблизости. Мне смутно припомнились уклончивое упоминание семейной хроники
'о безрассудном сквайре, окончившем столь печально свою беспутную жизнь' и я
решил, что это - мой двоюродный прадедушка, имевший одно время определенный
вес при дворе. Однако Лондон не пошел родственнику на пользу, - он вернулся
в родные края и... исчез из семейной летописи, оставив о себе только
вышеупомянутую фразу.

Вид покойника не способствовал нормальному сну, поэтому я,
проворочавшись на кровати битый час, достал из шкафчика виски и хлопнул
стаканчик, стараясь не поворачиваться к призраку спиной. У него была
неприятная привычка иногда безмолвно изгибаться в судороге агонии, что
каждый раз действовало мне на нервы. Я позавидовал нотариусу, мирно спящему
в комнате для гостей, упрекнул себя в трусости, выпил еще виски и погасил
свечу. Уснул я под мерное поскрипывание качавшегося тела. Последней мыслью,
сонно проплывшей у меня в голове, было оправдание 'непростительного пьянства
брата твоего покойного отца', как однажды выразилась моя матушка. При такой
жизни любовь дядюшки к виски и его несносный характер становились для меня
понятными и где-то даже оправданными.

'Лет через десять и я тоже...' - но здесь, наконец-то сон унес меня
туда, где не было ни повешенных, ни дядюшки, ни родового гнезда Лунсух,
битком набитого выходцами с того света.

186... г., апреля 30-го числа:

Вчера днем принесли почту. Я получил записку от милой Мэри, уже
упомянутой мною дочери судьи, два письма из Дублина и одно, дотащившееся до
меня из Парижа. Боже мой! Это было письмо от моего давнего друга N***.,
приславшего мне очередной отчет нашего спиритического кружка!

Наверное, слуги подумали, что я сошел с ума. Я хохотал так, что слезы
полились из глаз. Позже я объяснил О'Брайану причину своего истерического
смеха... и мы посмеялись вместе. 'Пусть они приезжают сюда, - сказал мой
дворецкий, - и не обременяют себя досками и планшетками! Здесь они могут
общаться с миром духов, сколько их душе угодно. Вот только немного же они
выведают!'

Написал ответ, но, по вполне понятной причине, ни словом не упомянул о
моих призрачных сожителях. Пусть Париж, Санкт-Петербург и Лондон крутят
блюдца и, взявшись за руки, заунывно взывают к духам умерших! Черт возьми, я
могу дать сто очков вперед самому Сведенборгу и запросто заткнул бы за пояс
Калиостро. Такую мелочь, как люди калибра графа Сен-Жермен, я могу посадить
на ладонь с десяток штук... и еще останется место для доброй мерки
трубочного табаку!