"Милош Урбан. Семь храмов " - читать интересную книгу автора

Все действующие лица настоящей истории, за исключением одного,
вымышлены. Напротив, все здания, за исключением одного, существуют на самом
деле. Учреждения все до единого являются плодом авторского воображения.

I

Я говорю о том, что сталось нынче. Весна явилась
посреди зимы. И снег с ветвей вот-вот слетать начнет,
цветам подобный.
Т. С.Элиот

Стояло прекрасное утро начала ноября. Затянувшееся бабье лето весь
октябрь сдерживало наступление осени, но в конце концов грянул первый
щипучий мороз, подобный удару розги, от которого город замер в испуге. Не
миновало и полугода с тех пор, как времена можно было в последний раз смело
называть "новыми": у столицы оставались еще силы на то, чтобы свыкнуться с
приближением зимы. Свет быстро убывал, руки коченели от холода, но фабричные
трубы дышали жаром, и на оконных стеклах сияли белые капельки. Это были
испарения распада, смертный пот. Ни нарядные новые фасады, ни сверкающие,
как драгоценности, стремительные автомашины не могли скрыть истину,
обнаженную, точно деревья на Карловой площади: год старый, век старый,
тысячелетие престарелое. Все видели это, у многих сжималось горло, и они
отводили взгляд и тут же оказывались в зубах последней осени: собака о трех
головах ворвалась в Прагу и ринулась напролом, три голодные пасти
набрасывались на все, что осмеливалось шевельнуться в эти поздние времена
человечества. Челюсти смыкались, не зная жалости.
Это было в прошлом году, а потом все изменилось. Настала эра
милосердия.

Низкое белое солнце перебралось через больничную стену и запуталось в
паутине кленовых крон. Медленно, словно кому-то назло, оно прогревало сухой
морозный воздух, благоухающий листвой, из-за которой не было видно даже
тротуара под ногами. На Катержинской оказалось не хуже, чем в прочие годы, а
вот Виничную по всей длине засыпала шуршащая дюна, скрывшая под собой и
асфальт, и камни мостовой. Исчезло чувство твердой почвы под ногами, каждый
шаг превратился в приключение - без четкого отпечатка, неясный, загадочно
зловещий след подошвы в алом ворохе. Пробираться по занесенной листвой улице
может быть опасно, столь же опасно, как прогуливаться по замерзшей реке.
Я брел по Ветровскому гребню в направлении Карлова,* рассекал ногами
желтое море и уклонялся от фонтанчиков взвихренных охры, киновари, сиены и
умбры. Улица превратилась в речное русло с отвесными берегами: по левую руку
больничная стена, а по правую - здания факультета естественных наук. Если вы
решите мысленно продолжить этот путь, то вам предстоит подняться на холм и
пересечь долину - а потом вы окажетесь у храма. Набожный путник не
заблудится.
______________
* Карлов - один из центральных районов Праги.

Проехала санитарная машина, сразу за ней - вторая, и лишь спустя
какое-то время - третья. Не много. Прежде я насчитывал их здесь куда больше.