"Леон Юрис. Суд королевской скамьи" - читать интересную книгу автора

- Как жаль, что все кончается, - пробормотал он.- Не помню, чтобы у
меня была такая прекрасная неделя.

- Она может и не кончаться, - сказала Анджела.

- Для меня все кончается. У меня ничего не осталось- все пропало. Все,
кого я любил, потеряны. Моя жена, моя мать, мои братья. А те, кто выжил,
сейчас в пожизненном рабстве в Польше. Я выжжен и никогда не стану другим.

- Я никогда ничего не просила, - сказала она.

- Анджела, понимаешь... я хотел бы полюбить тебя. Но в таком случае я
потеряю и тебя.

- Какая разница, Адам? Мы и так можем расстаться, дав друг другу
возможность проверить себя.

- Речь не только об этом, и ты это знаешь. Я опасаюсь за себя как за
мужчину. Я смертельно боюсь импотенции, но пью я не только из-за этого.
Это... так много всякого случилось со мной.

- Я помогу тебе обрести силу, Адам, сказала она.

Протянув руку, он коснулся ее щеки, и она поцеловала его ладонь.

- Твои руки. Твои волшебные руки.

- Анджела, ты родишь мне ребенка- вот прямо сейчас?

- Да, мой дорогой.

Анджела забеременела через несколько месяцев после свадьбы.

Доктор Август Новак, старший хирург Шестой польской больницы, вернулся
к частной практике, и, к удивлению большинства, главой больницы был назначен
доктор Адам Кельно, хотя было много врачей с большим, чем у него, стажем.

Административная карьера отнюдь не привлекала его, но высокое чувство
ответственности, которое Адам вынес из концентрационного лагеря в Ядвиге,
подготовило его для этой деятельности. Занимаясь и бюджетом больницы, и ее
политикой, он не оставлял и хирургическую практику.

И как он был рад возвращаться после работы домой. Коттедж семьи Кельно
в Грумбридж-виллидж был всего в нескольких милях от больницы. Живот Анджелы
волнующе округлялся, и по вечерам они, как всегда в молчаливом согласии,
прогуливались по тенистым тропинкам, а затем пили чай в уютном маленьком
кафе. Адам стал выпивать куда меньше.

Июльским вечером он покинул больницу и двинулся к центру городка в
машине, на заднем сиденье которой лежали покупки, заботливо уложенные туда