"Кондратий Урманов. Золотое время " - читать интересную книгу автора

Посетив одно, другое озеро, я убедился, что встречу с водоплавающими
придется отложить до весны, - и на озерах, и в полях было пусто.
Хотя до вечера времени было еще много, я круто повернул назад и
медленно зашагал к станции.
Над притихшими полями низко ползли белесые тучи, походило на то, что
они вот-вот опустятся на землю обильным снегом. Холодный ветерок иголками
покалывал щеки, но идти было легко, и я по привычке заглядывал в каждое
озерко, встречавшееся на пути. Везде одно и то же - шумят под ветром
низкорослые почерневшие кустарники да камыши с осокой, и хоть до ночи стой -
не услышишь птичьего голоса.
Но вот в одном кочкарном болотце, мне показалось, кто-то шмыгнул между
кочками. Я бросился туда и, к своему удивлению, увидел - чирка-трескунка.
Мне не стоило большого труда поймать однокрылую птицу; это был самец со
всеми признаками его весеннего наряда, правое крыло у него было перебито и
болталось на тончайших сухожильях. Ранение произошло давно и, может быть, не
на этом озере, и мой пленник настолько отощал, что был легок, как пушинка.
Я не замедлил окрестить его Трошкой: весенней порой его трескучий голос
слышно на каждом озерке, где задерживаются утки.
- Ну что, Трофим Иванович, пойдем жить ко мне? Тут и холодно и страшно
одному, не правда ли?..
Трошка дрожал всем своим маленьким телом и прятал голову. Я посадил его
за пазуху и ускорил шаг.
Ни в пути, ни дома Трошка не протестовал против пленения. Может быть,
потому, что был болен и отощал? Первый кусочек хлеба я насильно вложил в его
узенький носик, но воду он стал пить сразу.
Утром я исследовал рану. Ни о каком сращивании перебитой кости нечего
было и думать. Застаревшая ранка поджила, и болтавшееся крыло только
причиняло боль и мешало. Я ножницами отрезал оставшиеся жилки, и оно отпало.
Мне показалось, что Трошка веселее зашагал в свой уголок.
Так началась наша совместная жизнь.
Вскоре Трошка привык не только к своему уголку, к посуде с хлебом и
водой, но и к своему имени. Работая за столом, я старался не смотреть в его
сторону и, выждав, когда он положит голову на спинку и заснет, тихо
произносил:
- Трошка, иди кушать...
В первые дни это не оказывало никакого действия, он смотрел на меня и
не поднимался с места. Тогда я вставал, подходил к нему и на руке предлагал
скушать рыбьи кишочки. Это любимое блюдо угасило в конце концов в нем страх
и выработало рефлекс. Теперь стоит только сказать: "Трошка, иди кушать", -
как он вскакивает и почти бежит к моим рукам. Тут уж обязательно нужно его
угостить любимыми кишочками или мелко нарезанными кусочками свежего рыбьего
мяса.
Получив порцию, он сейчас же уходит на свое место и оттуда следит за
всеми моими движениями,
Иногда я усаживал его на колени и рассказывал о долгой-долгой зиме,
которую нам предстояло пережить, а мама слушала и говорила:
- Ну что ты болтаешь как маленький! Не дано птице понимать человеческую
речь.
- Как же не дано, - возражал я, - а кушать-то он идет, когда позову...
- И собака идет, когда ей кричат: на!..