"Кондратий Урманов. Золотое время " - читать интересную книгу автора

озерами. Рядом - неширокая канава (копанец), по которой Ахметжан плавает в
Старую Кочемку.
На озере рыбачит несколько рыболовецких артелей, и зимой и летом ходят
невода. Ахметжан работает один, у него совсем немного ловушек, но он
выполняет государственный план и обеспечивает свой небольшой колхоз рыбой.
Много лет рыбачит Ахметжан: состарилась избушка, состарился и сам
хозяин. Узенькая бородка, удлиняющая его сморщенное загорелое лицо,
поседела, плечи опустились, и руки кажутся не по росту длинными, но в глазах
все еще горит огонек влюбленности в родное "море", в шумные камыши, в свой
труд - обновленный и нужный всем людям.
Как-то вечером, сидя возле избушки и наблюдая за вечерним небом, он
сказал:
- Обидно, Петрович, силы мало остается... - и, вздохнув, добавил: -
Рано родился, только напоследок увидел настоящую жизнь. Жалко... Много лет
пронеслось, много сил потратил, а для чего? Жил я... - Ахметжан с трудом
подыскал слово, - как трава. Буря меня ломала, как вот эти камыши, солнышко
только теперь увидел...
- Ничего, - говорю, - всем родиться в одно время, Ахметжан, нельзя.
Радостно сознавать, что простой человек, а не кучка богачей да разбойников,
стал хозяином жизни.
Ахметжан будто не слышит моего замечания.
- Прошлый раз председатель колхоза говорит мне: "Пора тебе, Ахметжан,
кончать с рыбалкой, не, молодой... Ты много потрудился и имеешь право на
отдых. Так, говорит, записано в нашем законе...". Знаю, говорю, что там
записано о советском человеке, да только сидеть без дела трудно. Тянет...
Я не мог найти необходимые слова, чтобы рассеять его грустное
настроение, они сами должны родиться в его душе...
Вчера он осмотрел свои сети, погрузил рыбу в лодку и поплыл домой...
Я уже неделю живу на этом огромном и богатом озере. Я захватил ту
позднюю осеннюю пору, когда птица, как говорит охотник, - "валом валит".
Последними к югу шли гоголи и серые утки. Они совершенно не разбирали чучел
и сотенными табунами падали к моим облезлым, некрасивым болванкам. А сегодня
за весь день я не увидел ни одного порядочного табуна. По-видимому, осенний
перелет заканчивался. Прекратилась канонада к северу от избушки - значит,
охотники "подались к домам"... Пора, пожалуй, и мне собираться в путь...
...К вечеру Ахметжан не вернулся...
Всю ночь бушевал ветер. Под его напором гудели камыши, и казалось,
избушка стоит не на острове между озерами, а среди высоких, по-осеннему
оголенных берез. Свирепый ветер ломал высохшие камыши и частенько хлестал
ими в стекла единственного окошка. В избушке было холодно, и я долго не мог
уснуть. Будто за стенами зима уже праздновала свою победу над теплом и
светом. Может быть, к утру весь неоглядный простор камышовых зарослей
покроется снегом, а озеро льдом, и я окажусь в плену непреодолимых
препятствий. Ахметжан не в силах будет пробиться к избушке на лодке, и я не
решусь идти по свежему льду, пока он не окрепнет. Ну, что ж, у меня есть
дичь, а в озере - много рыбы. Плохо с топливом, дров осталось очень мало, а
камыш сгорает как солома и не дает настоящего тепла.
Охваченный тревогой, я вышел. Нет, снега еще не было, но холодный,
пронизывающий ветер не сулил ничего хорошего. Сквозь шум ветра иногда
прорывался свист незримых крыльев, и я догадывался, что в эту бурную ночь