"Сергей Юрский. Выскочивший из круга" - читать интересную книгу автора

может, и покойника потревожить, а? И то, что это - тромб, и все, и
форсмажор... Надо прояснить..."
Вижу, ага! - погасли у него в глазах такие серые лампочки, вроде, он
призадумался, но скулы все равно как две гантели... Упрямый...
Я говорю: "Из Цинциннати что пишут? Вы же, вроде, совместное
предприятие... Как они там... реагируют?"
Он опустил глаза и пожевал губами. Потом говорит: "У нас сложное
положение. Все контакты с Америкой Максимильян Геннадьевич вел исключительно
сам. Он никого к этому не подпускал кроме Марианны Викторовны как
переводчика. Мы вскрыли сейф в присутствии адвоката и милиции, но там не
было ни одной бумаги по Цинциннати".
"А дома у него?"
"A дома у него вообще пустота. Все прибрано, все чисто... аквариумы
стоят... и никаких документов. Мы даже телефон этот цинциннатского института
через Интернет искали, а то он всегда звонил сам, а книжку его записную тоже
не нашли".
"Да-а, задачка... А что у него родных никого нет, что ли?"
Блондин мелко помотал головой, что, дескать, никого.
"Как это так может быть?"
Блондин, не подымая глаз, пожал плечами.
"А этот... Глендауэр, стоматолог... он что говорит?"
"Глендауэр в клинике, там, у них... Его лечат сном".
"Так, понятно... То есть ничего не понятно... А вы куда
перепрофилируетесь, Василий Глебович, в какую сторону?"
"Ну, консалтинговая компания по созданию и организации медицинских
центров. Опыт довольно большой накоплен".
Ладно. На том и расстались. Он еще на прощание говорит: "Всего
хорошего!". А я сказал: "Да и вам желаю! Думаю, Василий, мы не совсем
разбегаемся, сведут еще дороги. Какие наши ГОДЫ??" - с ударением таким
сказал и с большим вопросительным знаком.

Зухре я все-таки дозвонился и даже заехал к ней на квартиру. Но визит
был зряшный. Подруга, Мальвина, сидела в гостиной перед телевизором, а Зухра
обед готовила, разговаривали в кухне. Она сказала, что ничего не знает, что
ее с фирмы уволили, а фирма закрыта, что с Филимоновым на фирме было хорошо
и что видела его за два дня до смерти, и был он, как всегда, абсолютно
здоров и в веселом настроении. Я спросил, а что в принципе с нашими
сеансами, она ответила, что нет материалов, а где их достают, знал только
Филимонов, и что теперь она пойдет работать в коммерческую поликлинику. Я и
ушел.

И вот вдруг - я откровенно говорю, с полным доверием, хоть думайте про
это что хотите, - вдруг с меня как будто соскочила какая-то корка, или
пленка какая-то лопнула, в которой я был завернут. Я неожиданно сообразил,
что последние полгода (даже больше, чем полгода!) жил я в жутком напряжении.
Я даже удивился, как вообще мог я все это выдерживать? Я ведь почти ни с кем
не общался, только если по делу, водку почти не пил, в теннис играть бросил,
в нашу шикарную баню не заглядывал, никуда не ездил (у нас же регулярно
сеансы шли, нельзя было пропускать!), мало того, я полгода баб не видел! Вот
это да! Это получается, я, как заговоренный, готовился к будущей жизни, а