"Глеб Иванович Успенский. Земной рай" - читать интересную книгу автора

офицера тут не было и в помине, а приходила "барышня". Павел Иваныч никого
не слушал, кричал на весь дом: "Барышня, барышня? что мне с барышней? что
такое? в чем дело?" и стал бегать по лавкам, рассказывать всем, что
"пришел домой, а жены нету", расспрашивал всех: "не видали ли?", заглянул
даже в некоторые кабаки и трактиры. Наконец кухарка, благодаря скуке и
наблюдательности обитателей тех улиц, по которым Надя и Софья Васильевна
достигли дома Черемухиных, отыскала их и требовала немедленного
возвращения.
Досада охватила сердце Нади при этом рассказе и при виде убитой фигуры
Софьи Васильевны, которую тащат в какую-то берлогу.
- Она не хочет! Она не пойдет! - сказала она кухарке довольно
решительно.
- Как это можно не идти? Где это видано! - в ужасе отвечала кухарка. И
ее слова были подтверждены хором нескольких зрителей, в числе которых были
хозяин, хозяйка и солдат.
- Да она хочет быть здесь! - убеждала Надя публику.
- Мало чего нет? Она хочет тут, а муж хс-чет там!..
Нет, уж это что же?.. Нет, уж иди!.. Как жена может уйти?.. - говорила
публика.
- Он, пожалуй, осерчает да прогонит еще! - прибавила кухарка. - Они
вон, Павел Иваныч-то, чаю не пьют без них... Этого нельзя!
- Да он один напейся, разве не все равно? - отстаивала Надя Софью
Васильевну.
- Супруг желает, чтобы вместе! Сударушка! - со всем усердием объясняла
ей кухарка: - такое его желание, должна же супруга ему сделать по вкусу!
- А она здесь желает быть, должен он ей позволить!
- Матушка! - продолжала кухарка: - такое его желание, чтобы чай с
нею... Он так желает... Должна она себя же приневолить!
Толпа подтверждала справедливость рассуждений кухарки. Старушка
Черемухина, выглянувшая из комнаты, тоже не была против общего мнения, но
высказала это довольно осторожно, сказав "вообще", что, мол, конечно,
жаль, а все-таки... Но самое полное доказательство правды этих мнений было
внезапное появление самого Павла Иваныча. Он торопливыми шагами направился
к жене в самую середину толпы, и вслед за тем из разгневанных уст его
полилась дребезжащая и крайне сердитая дичь и чушь.
- Это что такое?.. Что это такое?.. - захлебываясь от усталости и
волнения, задребезжал он, глядя на Софью Васильевну: - я чаю не пил! Ведь
это, ведь...
- Я с Надей! - едва внятно произнесла Софья Васильевна.
- "С Надей"? - почти вскрикнул Павел Иваныч, выпячивая грудь вперед и
растопыривая руки. - Что такое:
"с Надей"? Что мне "с Надей"? "С Надей", "с Надей", а я... я чаю не пил!
- Ваша кухарка... - начала было Надя...
- Кухарка! - еще громче вскрикнул Печкин и еще больше качнулся назад. -
Что мне кухарка? позвольте вас спросить: что такое кухарка? а между тем...
а-а... Ведь это невозможно!..
Сердитая чушь, сыпавшаяся из уст Печкина и произносимая довольно
громким и крикливым голосом, в соединении с шумными суждениями публики с
каждой минутой привлекали все новых зрителей и праздных наблюдатели.
Еще две или три минуты, и на дворе Черемухиных собралась бы толпа.