"Лев Успенский. Братски Ваш Герберт Уэллс" - читать интересную книгу автора

вдруг...

"Маленькая обсерватория астронома Огильви. Потайной фонарь бросает
свет на пол. Равномерно тикает часовой механизм телескопа. В поле зрения
трубы - светлый кружок планеты среди неизмеримого мрака мирового
пространства..."

Кто это вспоминает - он или я?

"...В ту ночь поток газа оторвался от далекой планеты. Я сам видел
это... Я сказал об этом Огильви, и он занял свое место. Ночь была жаркая;
мне захотелось пить. Я побрел к столику, где стоял сифон с содовой водой..."

Даже сахГЎрская жажда не заставила бы рослого толстого мальчишку
куда-нибудь побрести ни в тот день, ни во все последующие пятницы. Неделю за
неделей, каждую пятницу, он сидел на том же месте в левой колонке парт,
рядом с Асей Лушниковой, за Юриком Добкевичем, не отводя глаз от читавшей,
шесть дней мечтая о волшебном седьмом дне, когда опять приоткроется это.
К весне это пришло к концу. Я не мог так просто оторваться от него. Я
должен был еще раз, один, без помех, повторить мучительный и чудесный путь;
еще раз увидеть, как под тонким молодым месяцем майский жук перелетает
дорогу над Рассказчиком и Викарием, точно в тот миг, как "ближний марсианин
высоко поднял свою тубу и выстрелил с грохотом, от которого содрогнулась
земля"... И как пылал под действием теплового луча Шеппертон. И как
героически погиб миноносец "Громящий" ("Тандерер"; это в традициях флота Ее
Величества, а не "Дитя Грома" нынешних переводов!)...
Я жаждал вторично пройти в страхе по мертвым улицам Лондона и услышать
душу выматывающее "Улля-Улля!" последнего оставшегося в живых чудища. И,
задохнувшись, взбежать на Примроз-хилл, и оттуда в лучах восходящего солнца
увидеть станцию Чок-Фарм, и Килбери, и Хемпстед, и башни Хрустального
Дворца - "с сердцем, разрывающимся от великого счастья избавления...".
Педагоги, даже лучшие, - странные люди. Я умолил Е. В. Корш дать мне на
неделю маленький желтый томик, ковчег небывалого. Она вручила мне его,
аккуратно перевязав красной ниточкой несколько страничек в конце. "Я пгошу
тебя, Левушка, не читать этого. Там говогится о взгослых вещах, котогых ты
еще не поймешь..."
С великим трудом, на просвет, держа книжку над головой, по-всякому, я
исследовал странички, которых я почему-то "не пойму". Странное дело: я все
понял.
Там говорилось, что марсиане размножались бесполым путем, посредством
деления. Один детеныш-почка возник на теле родителя даже во время
межпланетного пути.
Я пришел в недоумение.
В те годы я был страстным биологом. Книжка Вагнера о простейших не
сходила с моего стола. Амебы и вольвоксы были моими ближайшими знакомыми.
Все размножались точно так же - почкованием, делением; о других, более
совершенных способах размножения я имел весьма смутное представление.
Я вернул книжку учительнице; она не заподозрила моего вероломства.
Весной того года - года перелета Блерио через Ла-Манш - я добыл "Машину
времени" в одном переплете с чудесной "Волшебной лавкой". Потом "Невидимку",