"Владимир Успенский. Зоя Космодемьянская " - читать интересную книгу автора

непросто. С конца лета, с осени в западной части Подмосковья осело довольно
много беженцев, незнакомых местным жителям. А некоторые из местных,
наоборот, эвакуировались. Половина населенных пунктов, если не больше, была
сожжена, разрушена. В одном только Можайском районе было полностью
уничтожено сорок селений, а еще в пятидесяти деревнях случайно уцелело по
два-три дома. Лишившись крова, семьи искали приюта где угодно, переполняя
сохранившиеся постройки. Люди замерзали в сугробах, на дорогах и пепелищах.
Да ведь и фронт находился рядом, угрожающе напоминая о себе приглушенным
грохотом орудийных залпов, и еще неизвестно было, отодвинется ли война
дальше или вновь накатятся немцы. Сотни, тысячи красноармейцев и командиров
ежедневно гибли в боях, получали тяжелые ранения. Их не успевали увозить в
тыл... Как же в таких условиях выяснить фамилию партизанки?
Лидов вполне мог бы ограничиться краткой информацией. В таком-то селе,
дескать, с особой яркостью проявился звериный характер фашистских вояк.
Советские бойцы отомстят за гибель юной патриотки... Получилось бы волнующе,
броско. Ведь Петр Александрович слыл мастером информации, любил этот
своеобразный газетный жанр, в его записях остались такие строки:
"Информация - это черный хлеб газеты. Трудный, но необходимый". Однако Лидов
поступил по-другому, взялся за необычное для начального периода войны
кропотливое расследование.
Имя девушки всплыло в первый же день, когда Петр Александрович прошел в
Петрищеве по домам, потолковал с людьми. Несколько женщин сказали, что это,
дескать, Маруся Гавшина, секретарь Верейского райкома комсомола. Очень
похожа... Другие говорили, что нет: Маруся, мол, человек известный,
проводила в Петрищеве подписку на заем, выступала с докладом. Сходство
имеется, но это не она. Маруся взрослее, осанистее. Жители советовали
навести справки в районе. Верея - не дальний край. Это верно, однако Лидов
знал, что в Верее еще немцы.
Хозяйка дома, в котором партизанка провела свою последнюю ночь,
Прасковья Яковлевна Кулик, успела, разумеется, тайком перемолвиться с
девушкой несколькими фразами. Та неохотно отвечала на вопросы. Сказала
только, что она из Москвы, что зовут ее Таня. Это было незадолго до казни,
когда партизанка уже знала, что наступающее утро будет для нее последним.
Жители недальнего совхоза Головково, после пожаров перебравшиеся в
Петрищево, в свою очередь, утверждали, что девушку повесили не здесь, а у
них в совхозе. Потом ее сняли и увезли. Не верить жителям из Головкова вроде
не было оснований, они видели казнь собственными глазами, правда, издалека.
Но зачем же понадобилось фашистам одну и ту же партизанку казнить в двух
местах? Или это были разные девушки?..
Заниматься расследованием того, что произошло в Головкове, Петр
Александрович и его товарищи не имели ни возможности, ни времени. Там и
начинать-то было не с чего. Показания свидетелей противоречивы... Может,
просто легенда, родившаяся из слухов, разнесшихся после того, как казнили
партизанку в Петрищеве?!
Таинственная, необъяснимая история в совхозе Головково оставалась
долгие годы нераскрытой. Теперь многое известно. В этой книге, в частности,
будет рассказано и о том, что произошло там. А в январе 1942 года правдисты
Петр Лидов, Сергей Струнников к военкор "Комсомольской правды" Сергей
Любимов по крупицам собирали сведения в Петрищеве.
21 января советские войска выбили гитлеровцев из Вереи. Вместе с