"Сергей Устинов. Не верь, не бойся, не проси или 'Машина смерти'" - читать интересную книгу автора

- Вот, Владимир Олегович... - почтительно подавшись вперед, референт
протянул ему мое удостоверение.
Едва генеральный директор взглянул на обложку, лицо его разгладилось.
Больше того, Владимир Олегович изволили широко удовлетворенно улыбнуться. И
ласково спросить:
- Разве мой юрист не был сегодня утром у вас в редакции? - Я молчал. А
генеральный директор продолжал еще ласковее: - Разве он не сказал вашему
редактору, что я заставлю его по ложечке сожрать все то дерьмо, которым он
обмазал меня в своей газетенке?
Я молчал, ибо задаваемые мне вопросы следовало, безусловно, отнести к
разряду риторических. А лицо Владимира Олеговича вдруг из ласкового
сделалось холодным и высокомерным.
- Следующая встреча - в народном суде, - произнес он. - А сейчас я вас
больше не задерживаю.
Мясистые пальцы генерального директора медленно разжались, и мое
редакционное удостоверение с легким стуком упало на вощеный паркет.
У меня потемнело в глазах. Первая мысль была: поднять удостоверение, а
потом исхитриться и плюнуть генеральному в морду. Вторая: поднять
удостоверение, плюнуть в морду и заехать пресс-папье по ихнему компьютеру.
Третья мысль состояла в том, что первые две никуда не годятся. Надо взять
себя в руки. Надо взять себя в ставшие мгновенно липкими и дрожащими мелкой
дрожью руки, потому что при разведке боем потери неизбежны.
Все четверо глядели на меня с ухмылочками, откровенно предвкушая
наслаждение. Шире всех ухмылялся чернявый реферюга - этот со своего корабля
угодил прямо на бал. Не отрывая от них глаз, я присел на корточки, взял с
пола удостоверение, сдул с него несуществующую пыль и спрятал в карман.
Поднялся, дошел до лифта, нажал кнопку. Двери разъехались. Ступив в кабину,
я повернулся, еще раз оглядел всю компанию, сделал им ручкой и сказал:
- Господа, желаю вам приятно провести оставшееся до суда время.
И по странному свойству памяти, еще до того, как лифт снова опустил
меня в подвал, я вспомнил, откуда мне знакомы бульдожьи брыльки генерального
директора и высокомерное выражение на его лице. Бредя в обратную сторону
жесткошерстным подземельем "Интертура", я уныло размышлял о двух вещах.
Во-первых, о том, что человек, у которого профессия - совать нос в чужие
дела, всегда должен быть морально готов по этому самому носу получить. А
во-вторых, что лично я не бываю к этому готов никогда. К концу коридора я,
однако, пришел к выводу, что в мои годы менять специальность поздновато, и
решил попытать счастья в третий раз.
В лучших сказочных традициях ресторан в южном крыле гостиницы
именовался "Каменный цветок", хотя мне и показалось, что для предприятия
общепита с названием некоторый перебор. Время завтрака уже миновало,
обеденное еще не наступило, и на стульях перед богато разукрашенным
фальшивым малахитом входом томились жарой и бездельем несколько официантов.
Появление одинокого посетителя не вызвало у них ни прилива трудового
энтузиазма, ни даже интереса, и я беспрепятственно проник в зал. Никакого
четкого плана действий у меня не было, поэтому для начала я решил отыскать
кабинет Шиманского: в конце концов не мешало собственными глазами убедиться,
что он пуст.
Пройдя меж столиков, я завернул за загородку, отделяющую зал от кухни,
и тут нос к носу столкнулся с человеком в черном смокинге и при бабочке.